- Почему у вас, у русских, в конце любого разговора непременно есть это, как сказать… moralite? - Крауф неожиданно разозлился. - А если я не хочу каждый раз по вашему требованию чему-то научаться? Или поучаться, как правильно? Donner wetter, что за язык!
- Потому что мне больно за то, о чем говорю, - угрюмо отозвался Сергей.
- Вполне можно болеть и без слов, - отрезал немец.
- Вы не понимаете боль. Один от боли падает, другой стоит, - с расстановкой негромко произнес Майер. - Третий АКМ чистит. Один не может говорить, другой не может не говорить. Сказать хочет, и всё.
- О, чёрт! Вам всегда кажется, что вы… большие и важные учителя в мировой школе!
- Это не только мы… И у ваших милых американцев есть это самое moralite, - сварливо огрызнулся Майер, по-детски обидевшись и как бы поминая, что в их "детском садике" есть и еще мальчики "не-слава-богу". - В каждом фильме нудят, разводят левацкие разговоры на фоне империализма! Это и есть, между прочим, ваш Запад, ult США - его воплощение, квинтэссенция. Учителя ваши, наставники…
Он с нескрываемым удовольствием посмотрел, как брезгливо сморщился Юрген при упоминании о голливудской кинопродукции и роли Америки в западном мире.
- Спорно все это, Серж… Есть, конечно, в ваших словах понятная ревность обиженного аборигена. Но все, что вы сказали, мне интересно, - уже миролюбиво подвел свою черту и успокоившийся Юрген.
Вот и поговорили.
Разговор происходил на привале, возле памятника. Еще одного скорбного памятника плато Путорана, других тут и не бывает. Шел третий день перехода, когда почти всё наладилось. Уже устоялся некий ритм похода, определенный сообща, как компромисс между "совами" и "жаворонками", коих в группе было меньшинство.
Вчера в это же время они вышли к очередному озерцу в горной долине. Неподалеку от озера, ближе к левому краю долины, ветшала под солнцем и дождями старая эвенкийская стоянка с двумя чумами из жердей и толстых веток. Один из чумов даже был пригоден для временного жилья. Хотя он и не был, понятное дело, покрыт оленьими шкурами, было достаточно шестов, чтобы быстро укрыть их ветками защититься от моросящего дождя. Таким образом, они, вопреки уверениям об исторической безлюдности путоранских долин, лишний раз получили подтверждение, что это огромное ущелье, длиннейшая горная долина, пересекающая Путорана с юга на север, всегда являлась для местных жителей оживленной транспортной артерией.
Сейчас группа находилась неподалеку от стрелки рек Дулисмар и Ягтали. Последняя, стремительно пролетая в тесном глубоком коридоре базальтовых скал, низвергала кристальные воды правого рукава пятнадцатиметровым водопадом, что пенился в нескольких десятках метров выше стрелки.
Сегодняшняя их стоянка, где сейчас остывали вездеходы, расположилась в трестах метрах от конца левого поворота реки, на высоком правом берегу. Место периодически посещали, как бы обжитой уголок, ровный, пригожий. На земле белела старая дощатая площадка-помост, оставшаяся от палатки геологов, рядом с ней миниатюрным "стоунхенджем" красовалось выложенное плоскими камнями кострище и своеобразные каменные стулья вокруг.
Тут же возвышался старый памятник погибшему туристу-воднику.
Памятник был изготовлен в виде стилизованного катамаранного весла. Надпись на табличке гласила:
Петренко Валерий Владимирович
1954 - 1991
"Мы плачем, пускай мы мужчины,
Погиб он в горах Путорана,
Как истинный рыцарь пучины,
Он умер с открытым забралом".
Украина, г. Смела
Чьей-то заботливой рукой у основания памятника вечными цветами были разложены камни разноцветного агата и кристаллы кварца.
---
После обеда настало время долгого и трудного пешего похода, планируемого иностранцами заранее. Нужно было засветло подняться вдоль горного ручья, текущего из распадка, а потом основное: траверсом подойти к небольшой скалистой площадке, ясно видимой снизу.
Наверх шли тяжело и медленно, каждые сто метров брали с боем. Сначала карабкались по берегам, цеплялись, как только могли, за выступы скал и корни деревьев, за предательские скользкие кусты, скользили и порой срывались с гладких камней в мелкий, но пронзительно ледяной поток. Местами, где склон был особо крут, они перебирались по большим валунам на другую сторону ручья, где не было скальных выступов. Хорошо, что комаров здесь относительно мало, пока их надежно сдувал сильный ветер. Потом начался довольно крутой склон и стало совсем кисло.
