В действительности, вовсе не человеческий разум, который, в свою очередь, тоже питается не чем иным, как иррациональным, живым сознанием во всей его полноте, включая волю и чувство, вовсе не этот наш разум может доказать нам существование Высшего Разума, который, в свою очередь, был бы склонен питаться Высшим Иррациональным, Вселенским Сознанием. Откровение этого Высшего Сознания через посредство чувств и воображения, любви, веры, творчества личности - вот что приводит нас к вере в Бога живого.
И этот Бог, Бог живой, Бог твой, Бог наш, находится во мне, в тебе, живет в нас, а мы живем и движемся и существуем в Нем. И Он живет в нас благодаря голоду, который мы по Нему испытываем, благодаря нашему страстному желанию, превратившемуся в голод. Это Бог кротких, потому что Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира, чтобы упразднить значащее, согласно Апостолу (I Кор. I, 27). И этот Бог живет в каждом из нас в той мере, в какой каждый из нас Его чувствует и любит. «Если из двоих людей, - говорит Киркегор, - один молится истинному Богу с личной неискренностью, а другой со всею беспредельной страстью молится идолу, то в действительности это первый поклоняется идолу, тогда как второй поистине молится Богу». Лучше будет сказать, что истинным Богом является Тот, которому поистине молятся и кого поистине желают. И даже суеверие может быть более богооткровенным, чем теология. Старый Отец с длинной бородой и белоснежной шевелюрой, который сходит в облаке, неся земной шар в руке, является более живым и более истинным, чем ens realissimum рационалистической теодицеи.
Разум - сила аналитическая, а значит, разлагающая; когда он
перестает работать с формами интуиций, исходящих как от индивидуального инстинкта самосохранения, так и от социального инстинкта увековечения, он начинает работать с самой основой, с самой материей этих форм. Разум упорядочивает чувственные восприятия, благодаря которым для нас существует материальный мир; но как только предметом его анализа становится сама реальность восприятий, он их разлагает и погружает нас в призрачный мир, в мир бесплотных теней, потому что вне сферы формального разум является нигилистом и разрушителем. И ту же самую ужасную роль он играет, когда вместо того, чтобы ограничить разум сферой его прямых обязанностей, мы заставляем его исследовать интуиции воображения, благодаря которым для нас существует мир духовный. Ибо разум разрушает, тогда как воображение воссоздает целостность, полноту, или тотальность; разум сам по себе убивает, тогда как воображение животворит. Хотя, конечно, и воображение само по себе, наделяя нас жизнью и при этом не ведая границ, заставляет нас раствориться в тотальном все, и в качестве индивидов тоже убивает нас, убивает избытком жизни. Разум, голова, говорит нам: «Ничто! "; воображение, сердце, говорит нам: «Все! ", и между ничто и все, соединяя в себе все и ничто, мы живем в Боге, который есть все, а Бог живет в нас, которые без Него - ничто. Разум твердит: «Суета сует и всяческая суета! ". А воображение возражает на это: «Полнота полнот и всяческая полнота! ". И таким образом мы живем в суете полноты, или полноте суеты.
Эта жизненная потребность в мире алогичном, иррациональном, личном, или божественном, произрастает из самой глубинной сути человеческого бытия, вот почему даже те люди, которые не верят в Бога или убеждены в том, что не верят в Него, все равно верят в какого-нибудь божка или демона, в какое- нибудь предзнаменование, или в подкову, случайно найденную на дороге, которую они бережно хранят, надеясь, что она принесет им счастье и защитит от того самого разума, верными и преданными слугами которого они себя мнят.
Бог, по которому мы испытываем голод, это Бог, которому мы молимся, Pater noster{192} воскресной молитвы; это Бог, которого мы просим прежде всего и главным образом, отдаем ли мы себе в этом отчет или нет, чтобы Он внушил нам веру, веру в Него самого, сделал так, чтоб мы уверовали в Него, чтобы Он сотворил себя в нас; это Бог, обращаясь к которому, мы говорим: «Да святится имя Твое, да будет воля Твоя - воля, а не разум - яко на небеси и на земли»; но мы чувствуем, что воля Его может быть только сущностью нашей воли, желанием вечно пребывать в своем существовании.
