и достойно завершить старость.
Итак, продолжайте держать в своих руках престолы и власть,
если это кажется вам высшей наградой:
веселитесь, бесчинствуйте,
800 бросайте жребий о патриаршестве — пусть великий мир уступает вам;
меняйте кафедру за кафедрой; одних
бросайте вниз, других — возвышайте: все это вы любите.
Ступайте своей дорогой! Я же обращусь мыслями к Богу,
{164} для Которого я живу, дышу, и только на Него обращаю взгляд:
805 Ему еще прежде моего рождения посвятила меня мать,
с Ним меня связали опасности[130] и утешение[131] ночей.
Ему я посвящу чистые движения моего ума,
говоря, насколько, конечно, это возможно, один на один с Ним[132].
Вот что, порочные, я хочу сказать против вас в защиту благих;
810 И если иной этим удручился, значит моя речь нашла, кого искала.
Остальное, друзья мои, будет сказано уже оттуда[133].
Но, если вам будет угодно, примите в качестве прощального еще одно слово,
хотя и короткое, но полезное,
как от отца принимают последние слова
815 и достопамятные заветы,
после которых он уже навсегда умолкает,
отчего они тем полнее пребывают в глубине сердечной.
Если найдете другого Григория, друзья,
больше щадите его. Если же не найдете,
820 будьте тогда добры и честны[134] по отношению к ближним
и к себе самим, поскольку вы будете хранить единодушие
до тех пор, пока будете справляться с названными мной страстями.
И то миролюбие, о котором я всегда ревновал, цените,
отбрасывая собственные слабости,
825 которые приводят в великое смятение общество верных.
И я откажусь от свойственных мне [недостатков] —
горжусь ли я более других, делают ли
меня долгие годы слишком строгим и часто упрямым,
полагаю ли (хотя один я поражен опьянением ума),
830 что опьянением поражены трезвенники!
Думайте, как хотите, но все-таки помните,
что я много пострадал от поведения друзей.
Но всегда моим добрым покровителем был разум,
а также старость избавляла меня от бед.
835 Может быть, на этом со мной примирится кто-нибудь из друзей,
раз угасла борьба, которой сопутствует недоброжелательство.
