Следующим способом победы сил добра выступает уязвимое место злобного гиганта. Ахиллесова пята зла, кощеева смерть или кольцо всевластия в сущности отрицательных сил есть чем-то неотъемлемым, почти как право на хамство, пожизненно закрепленное за плохими персонажами. Автор не имеет ничего против таких литературных приемов: в схватке у одного из противников всегда найдется менее защищенный участок брони. Важно не доводить эту тенденцию до карикатурных форм. Как бы выглядел Саурон, будь его главное сокровище уязвимым для обычного кузнечного молота? Весь сюжет "Властелина кольца" рассыпался бы как высохшая песочная баба. А, между тем, есть выдающиеся примеры подобных несоответствий.
Иногда, чтобы замаскировать эту несуразицу, главному герою приходиться долго искать в главном злодее ту самую уязвимую точку. Интересней всего это выглядит во время поединка, когда главный герой получает многочисленные ранения, несовместимые с жизнью, но в итоге, добирается до злодея. Спрашивается, что в это время делал сам злодей? Голливуд выработал целый тип гнусного человека, который любит покуражиться над несчастным поверженным героем и не замечает, как герой в эти самые секунды торжества зла, прокусывает отравленными зубами сапоги отрицательного персонажа. Автор не выступает против победы сил добра в самую последнюю секунду, но эта победа, во-первых, должна очень долго готовиться, (иначе моральное превосходство добра не более чем случай), во-вторых, желательно, чтобы такой злодей был немного туповат или, в крайнем случае не образован и не знал того хитрого приема, что применит герой. Несоблюдение хотя бы одного условия разрушает достоверность самым фатальным образом.
Хорошим примером здесь выступает "Владычица озера", господина Сапковского: финальная схватка ведьмака со злым магом Вильгефорцем выполнена прекрасно, тот трюк, что применил ведьмак, заботливо описан А. Сапковским еще в начале книги, вот только злобный чародей в свои последние секунды кажется полным идиотом. Прекрасный игрок, прозорливый ученый, талантливый волшебник и заботливый организатор - вот что можно сказать о нем до этого момента. С чем же он имеет дело в своей последней схватке? Его убежище атаковано и раскрыто, враг у ворот. Ведьмак, которого он считал покойным, вдруг является выяснять отношения. И не один, а с группой поддержки. Йеннифер, волшебница, которую он держал в плену и пытал, теперь обрела свободу. Весьма возможно, обрела свободу и Цирилла, за которой он так долго и безуспешно охотился. Где-то на подходе - войска императора, тоже не желающего ему добра. Наконец, Вильгефорц уже имел неосторожность, двумя книгами раньше, проявить оттенок благородства по отношению к ведьмаку и драться с ним холодным оружием. В результате Цирилла смогла уйти и ведьмак, пусть и покалеченный, выиграл схватку, так как отобрал у волшебника время для ее бегства.
Что должен делать любой здравомыслящий человек в таких условиях? Быстрее заканчивать поединок, ликвидировать ведьмака и волшебницу, хватать Цириллу и уходить в запасное убежище. Иначе может быть поздно. Вместо этих разумных мероприятий, Вильгефорц впадает в холодное бешенство и упорно желает поиздеваться над ведьмаком, проявить садистские наклонности. Нашел время... В результате он не замечает простого магического трюка, что применяет ведьмак.
Значительно более достоверной кажется схватка, описанная Р. Желязны в повести "Этот бессмертный". Профессиональный убийца Хасан, временно выступающий на стороне сил добра, перед началом боя смазал ногти ядом. А дрался он с гигантским мутантом-имбецилом, который вдобавок боялся яркого света. Весь вопрос заключался в том, сможет ли Хасан продержаться, пока мутанта не скрутит действие отравы.
Разновидностью внезапной победы выступает изыскание резервов и перепады боевого духа противника. В итоге - неравный размен фигур. Читателя долго готовят к битве. Описание сил добра и сил зла дается заранее, известны их тактико-технические данные, численность, типичные военные хитрости. Добро, естественно, не такое зубастое, не так густо увешано оружием и у него поменьше боеприпасов. После чего начинается яркая схватка, страниц на пятьдесят-шестьдесят. И все в ней вроде бы достоверно: заряжаются арбалеты и пушечные стволы, пот заливает глаза наводчикам, и духота мешает жить рыцарям в доспехах. Но странное дело, попытка нанести сторонам относительно равные потери, приводит к стереотипу: при прочих равных условиях наши всегда понесут меньше потерь, чем чужие. Осада силами Сарумана Хельмовой Пади и вообще соотношение погибших орков и людей - типичный образчик подобного. Из новых произведений "Кесаревна Отрада", господина Лазарчука, буквально переполнена такими моментами: бой на Кипени - громадную армию вторжения встречают местные дружины и ополчение. Впечатляет момент, когда почти разгромленная часть легкой пехоты, вдруг озверевает, и набрасывается на идущую фалангой пехоту панцирную. "...и легкая пехота рубится с тяжелой наравне!" Героизм - вещь похвальная, но зачем тогда существуют панцири, кольчуги и сам боевой строй? А как смотрится момент, когда на отдыхающих за частоколом бойцов, падают с неба вражеские стрелы - и как ни густо сидят бойцы на земле, стрелы эти преимущественно промахиваются*.
