О проблемах языка и мышления - страница 193

Революция была такой же творческой силой в области языка, как в области политических учреждений…

Несравненная точность языка XVIII в., которой никогда не достигнет современный язык, перегруженный живописующими прилагательными и блестящими, но обыкновенно не слишком точными сравнениями, не являлась идеалом для деятелей революции; они стремились к образному языку, выразительному и богатому словесным материалом. Когда в аристократическом языке не хватало глаголов, они делали глаголы из существительных, не заботясь об их грамматической правильности и полной смысловой точности.

Революционеры нуждались в новых существительных и прилагательных не менее, чем в глаголах; они пустили в оборот старые слова, исчезнувшие со времени госпожи Севинье и Лафонтена. Многие из этих слов вышли опять из употребления, но большинство ежедневно употребляется до сих пор…

…поэты Плеяды хотели заменить латинский язык французским… Вместо того, чтобы… смело сочинять стихи на народном языке, они пошли на компромисс, заимствовав у греческих и латинских поэтов их метрику и слова, которые они переделывали на французский лад. Их революция удалась; они так основательно свергли латынь, что введенные ими слова античного происхождения погибли вместе с революцией. Наоборот, деятели революции внесли в аристократический язык только слова, созданные самим народом, а такие слова обладают поразительной жизнеспособностью, тогда как выражения, изобретаемые учеными и литераторами, живут лишь несколько мгновений[91].

Язык был тогда [во время революции] орудием разрушения.

Язык обогатился бесчисленным множеством необходимых и колоритных слов.

Пытались ввести слово sciencé (научник), но оно было излишне, так как с древних веков существует слово savant (ученый).

Старые слова стали употребляться [во время Революции] в новом значении.

Язык по необходимости должен был быть точным, строгим в подборе образов и бедным словами, чтобы рассуждение не сбивалось в сторону.

Политика создала парламентский язык; увлечение природой, любовь и чувствительность готовились в свою очередь создать себе язык по своему вкусу.

…стиль, загроможденный прилагательными, метафорами и антитезами, противоречил духу языка XVIII в. …

Новый литературный язык с его недостатками и достоинствами… окончательно сложился еще до того, как пробил последний час XVIII века.

Он только ждал талантливых художников, которые могли бы придать ему стройность и гибкость, довести его до совершенства, и воспользовался им для создания шедевров.

Смута в умах была так велика, в те бурные дни, что защитниками старорежимного языка оказались как раз сторонники философских идей и политических принципов 1789 г., а Шатобриан и его единомышленники пользовались революционным языком для восстановления престижа католицизма, осмеянного энциклопедистами, и авторитета священников, которых преследовали деятели 93-го года. Таким образом, торжество революционного языка было обеспечено как раз теми, кто выступал против революционных идей.

Язык, возобладавший в период от 1789 до 1794 гг., не был новшеством; перелистывая сочинения старых авторов и книги писателей, которых современники называли распутниками и навозными поэтами, находим у них все слова, введенные впоследствии за исключением очень немногих, созданных по специальным поводам. У ряда авторов мы встречаем то же злоупотребление образностью речи и ту же напыщенность, которые и в наши дни украшают писания романистов, именующих себя антиромантиками.

Роль революции свелась в конце концов к тому, что она низвела с престола аристократический язык и доставила торжество языку буржуазии, уже употреблявшемуся в литературе. Этот поворот начал обозначаться еще до 89 года; революция же осуществила его с бурной стремительностью.

Аристократический или классический язык, и романтический или буржуазный язык, бывшие в течение четырех веков литературными наречиями Франции, извлечены из народного языка, этого общего великого фонда, из которого писатели всех эпох черпают слова, обороты и выражения.