Классическое изречение К. Линнея «Natura non facit saltus» (в природе нет скачков) не следует понимать буквально. Это всего лишь спокойный, отсроченный во времени взгляд на отгремевшие, отбушевавшие события далёкого прошлого. Так спокойно мы воспринимаем сегодня исторические сведения о смене эпох, жарких и ледниковых периодов, о многолетних войнах древних народов. Таким же безмятежно спокойным и умиротворённым может быть взгляд на Землю непосвященного в наши не столь уж и безмятежные земные дела инопланетянина из очень далёкого космоса.
С К. Линнеем можно согласиться в том, что вся органическая природа условно может быть представлена своеобразным историческим монументом – гигантской, довольно крутой лестницей, на ступеньках которой располагаются в строго восходящем порядке прогрессирующие представители жизни, с человеком на пока последней верхней ступеньке; в том, что каждый вид на этой своеобразной иерархической лестнице имеет свою определённую временную нишу; в том, что, по-видимому, нет перескакивания через типы, царства, классы, отряды, роды и подвиды; и процесс, в этом смысле, действительно, был постепенно прогрессирующим.
В то же время переход от разновидности старого вида к новому – это не просто плавный и длительный процесс, это – скачок, да ещё какой крутой, это – прорыв в новое качество жизни, и он не мог происходить только путём плавного количественного накопления с постепенным отбором новых признаков. Здесь, безусловно, играли важную роль сложные стрессовые процессы всех уровней (от природных катаклизмов, коллапсов, стихий – до разнообразных биологических стрессовых реакций).
Только лишь временная ограниченность существования не позволяет нам лично, в пределах одного поколения, проследить сложные перипетии возникновения качественно новых видов жизни.
У природы, временная мера жизни несопоставима с человеческой. Взгляд на этот длительный природный процесс рождения видов из одного мгновения нашего бытия слишком узок, чтобы представить себе все этапы этой ни с чем не сравнимой эпопеи бесконечного качественного совершенствования форм жизни.
Теперь уже известно, что все живые существа на Земле обладают двумя главными непременными и диалектически противоположными свойствами: наследственностью и изменчивостью. Стремление сохранить в неизменности вид и форму сочетается у них с не менее упорным стремлением измениться. Но если в основе наследования лежат жёстко запрограммированные природой признаки вида, контролируемые нестрессовым генетическим кодом, то в основе изменчивости, без сомнения, лежат нестандартные стрессовые механизмы и сопутствующие им генетические мутации.
Изменчивость является результатом особых, по-видимому, чрезвычайных обстоятельств. Именно последними определяется больший или меньший её диапазон в единицу времени.
Сказанное не противоречит общепринятому мнению, что наследственность – явление необходимое, а изменчивость – возможное. Сочетание в живых организмах наследственности и изменчивости ещё раз убедительно иллюстрирует природный закон единства и борьбы противоположностей. Единство состоит в получении с помощью механизма изменчивости нового признака и в его упрочении наследованием. Борьба – в том, что закреплённые новые признаки отвергают старые, подлежащие устранению. Но ведь и сам по себе закон единства и борьбы противоположностей предполагает его стрессовую природу.
Таким образом, в процессе эволюции отбор наиболее жизнеспособных представителей видов жизни осуществляется методом состязательности. По воле природы они постоянно борются друг с другом в буквальном смысле не на жизнь, а на смерть. Это и есть неумолимый закон естественного отбора – основного двигателя биологической эволюции видов.
«Какая борьба должна была происходить в течение целых веков между разнообразными деревьями, рассеивающими каждое тысячи семян ежегодно; какая война – между различными насекомыми, между насекомыми и улитками, между хищными птицами, зверями и другими животными? Как все они должны были стремиться размножиться, пожирая друг друга, или, питаясь деревьями, их семенами и сеенками и другими растениями, первоначально облекавшими почву и противодействовавшими росту деревьев». Ч. Дарвин.
