Вы ошибаетесь, когда думает, будто все в книгах «представляет» что‑нибудь в этом мире. Да, в «Пути паломника»[19] так, но я пишу иначе. Я не говорю: «Давайте представим Иисуса, как Он есть, в виде Льва Нарнии». Я говорю: «Предположим, была бы такая страна Нарния, и Сын Божий, как Он стал Человеком в пашем мире, стал бы там Львом, и представим, что бы могло случиться». Если вы подумаете, то увидите, что это совсем другое дело. Так что ответ на ваши первые два вопроса: Рипичип и Никабрик в этом смысле никого не представляют. Конечно, всякий, кто в этом мире посвящает жизнь поиску Небес, будет походить на Р[ипичипа], а всякий, кто стремится к чему‑то земному так сильно, что готов ради этого на подлости, будет вести себя как Н[икабрик]. Да, Рипичип попадет в страну Аслана. Путешествие Каспиана закончится благополучно, об этом говорится в конце; «Покорителя Зари». Юстэс вернется в Нарнию, об этом вы прочитаете в «Серебряном кресле». А насчет того, кто правит Нарнией сейчас, вы узнаете только из седьмой, последней книжки.
Я — высокий, толстый, довольно лысый, с двойным подбородком, читаю в очках, у меня темные волосы, красное лицо и низкий голос.
Насколько мне известно; для нас единственный путь в страну Аслана лежит через смерть; может быть, некоторые очень хорошие люди видят ее отблески при жизни.
Целую вас всех. Вспоминайте меня иногда в ваших молитвах.
всегда ваш К. С. Льюис
* * *
7 июня 1954
Дорогая Джоан.
Спасибо за чудесное письмо от 25 мая. Я тоже люблю открывать глаза под водой, и в море, и в ванне, только не надо делать его в очень горячей воде, им это вредно.
Вce семь нарнийских книжек уже написаны, пятая выйдет со дня на день. Что до поэм, я не чувствую в себе такого дарования. Вот некоторые поэмы, которые я любил (или любил бы) в твои годы: «Сага о короле Олафе» Лонгфелло, «Сухраб и Рустем» Мэтью Арнольда, «Песни Древнего Рима» Маколея и «Баллада о белом коне» Г. К. Честертона[20]. Интересно, нравятся ли они тебе.
Я тоже пользовался вечными перьями, а потом они мне почему‑то разонравились.
У нас ужасно холодное, сырое лето. Кукушки (у вас есть кукушки?) кукуют только раз в день, и даже белки пригорюнились.
С любовью, твой К. С. Льюис
* * *
Модлин–колледж Оксфорд 9 июня 1954
Дорогие [Хью, Энн, Ноэли, Никлас, Мартин, Розамунда, Мэтью и Мириам],
Поздравляю с [новорожденной сестренкой] Деборой. Мне нравятся рыжие. Я впервые видел на картинке детский душ. Мне пришлось взять зонтик, чтобы его разглядеть. Картинка с фонарным столбом тоже замечательная. Скажите Ники, что я не курю сигар. Целую всех.
Ваш К. С. Льюис
* * *
[12 июля 1954]
Дорогая Джоан,
Я так занят проверкой экзаменационных работ, что еле могу продохнуть. С очень хорошими и очень плохими все ясно, а вот на средние уходит уйма времени. Спасибо, что написала о своих предпочтениях. (Да. У меня есть старые экземпляры.) «Чатака» звучит заманчиво. В большой спешке,
Всегда твой К. С. Льюис
* * *
Модлин–колледж Оксфорд 9 сентября 1954
Дорогая Джоан,
Большое спасибо за чудесное письмо от 31 августа. Я прочел его с большим интересом. Замечательно, что тебе в твои годы снятся такие прекрасные сны; и как хорошо ты их описываешь. Это, добавлю, не просто комплимент, я и впрямь хочу сказать, что у тебя хорошо получилось описание. Я действительно увидел твои Цветные Горы. Мне в детстве снились только ужасы — насекомые размером с небольших пони, которые летели на меня, и т. д. Я никогда не слышал «Аиду»[21] в театре, но музыку знаю с раннего детства и очень люблю. Теперь у музыкальных снобов при имени Верди принято кривиться и говорить о «дешевых темах». На самом деле это значит, что Верди умел писать музыку, а они — нет! С любовью,
твой К. С. Льюис
* * *
Модлин–колледж Оксфорд 20 октября 1954
Дорогая Джоан,
Спасибо за телеграмму, очень рад, что тебе понравился «Конь и его мальчик». Я собирался отправить это письмо в Нью–Йорк, но вижу, вы еще отдыхаете во Флориде. Надеюсь, что тебе там лучше, чем мне было на море, — там оказалось очень холодно и почти все время шел дождь.
Искренне твой К. С. Льюис
[В декабре 1954 К. С. Льюис оставил Модлин–колледж, Оксфорд и стал профессором средневековой и ренессансной английской словесности в Модлин–колледже Кембриджского университета.]
