О том, что значит для героев г. Горького боль обиды, говорит также катастрофа, имевшая место в лавке старинных вещей купца Полуэктова [15] : Лунев убил купца, повинуясь исключительно чувству обиды.
Боль обиды он чувствовал во время первой, нечаянной встречи своей с купцом в квартире Олимпиады. Тогда Полуэктов, этот маленький, «скверный» старичок, с почти голым черепом, с коротенькой, жидкой бородкой, с красными веками, лишенными ресниц, с какими-то желтыми острыми косточками во рту вместо зубов, хилый и жалкий, гнал его прочь из квартиры на правах хозяина, на правах лица, купившего за деньги ласки Олимпиады. Лунев тогда был охвачен «непонятным страхом перед этим скверным стариком», был глубоко оскорблен в своей любви к Олимпиаде. «В тихом тонком голосе старика, как и в его ехидных глазах, было что-то сверлившее сердце Ильи, оскорбительное, унижающее» [16] .
И Лунев не в силах был спокойно выдержать ехидных, оскорбительных взглядов старика. На другой день после встречи, побуждаемый «непобедимым желанием посмотреть на старика вблизи», он зашел в его лавку. И стоило Илье увидеть старика «вблизи», как Ильей овладела злоба, «жгучая, как промерзлое железо»: в Илье слишком властно заговорило мучительное чувство обиды. И старик через несколько секунд лежал без признаков жизни на полу.
Страдая от мучительного чувства обиды, знакомые с всемогуществом этого чувства, герои г. Горького, естественно, воспользовались данными своего жизненного опыта для практических целей, естественно, усвоили себе определенную программу действий по отношению к окружающим их людям: заставить то или другое лицо почувствовать боль обиды, нанести тому или другому лицу оскорбление – в их глазах значит подвергнуть это лицо тяжелой каре, заставить пережить это лицо худшее из всевозможных действий. «Зло в глазах этих людей («бывших людей»), – говорит г. Горький, – имело много привлекательного. Оно было единственным орудием по руке и по силам им» [17] .
Причинять обиды – доставляет униженным и оскорбленным страдальцам – героям г. Горького «острое удовольствие», временами настоящее наслаждение.
В рассказе «Каин и Артем» [18] выводится еврей-разносчик, которому ежечасно и ежеминутно приходится терпеть всевозможные оскорбления со стороны босяков. «Он (Каин) – объясняет автор, – жил среди людей, обиженных судьбой, и для них всегда приятно обидеть ближнего, и они умеют делать это, ибо пока только так они могут мстить за себя» [19] . Эти слова можно иллюстрировать десятками сцен и эпизодов из произведений г. Горького.
Фома Гордеев встречает однажды на улице Софью Медынскую [20] – (Медынская – предмет его любви), едущую в коляске с толстым, антипатичным «барином». Этот барин оказывается архитектором – мужем Медынской. В душе Фомы вспыхивает «темное» чувство: Фому охватывает желание обидеть архитектора. Другой раз одно важное лицо в присутствии Фома назвало Медынскую кокоткой. Фома набросился на оскорбителя и начал его бить; при этом он испытывал жгучее наслаждение, видя, как страшно размахивают в воздухе толстые руки и как ноги человека, которого он трепал, подкашиваются под ним, шаркают по полу. Золотые часы выскочили из кармана и катались по круглому животу, болтаясь на цепочке. Опьяненный своей силой и унижением этого солидного человека, полный кипучего чувства злорадства, весь вздрагивая от счастья мстить, Фома возил его по полу и глухо, злобно рычал в дикой радости.
Фома присутствует при поднятии из воды затопленной баржи. Поднятие баржи стоило величайших трудов и усилий. И когда усилия рабочих увенчались успехом, когда баржа показалась над водой, черная, скользкая, разбитая, немощная, неуклюжая, покоробленная, точно от какой-то страшной болезни, Фоме вдруг сделалось обидно за потраченные усилия, «…при виде этой безобразной, тяжелой массы… (он) чувствовал обиду при мысли, что лишь ради того, чтобы поднять из воды эту грязную, разбитую уродину, он так кипел душой, так надрывался» [21] . В эту минуту его обступили рабочие, дожидавшиеся награды за успешный труд. И Фоме захотелось выместить на них свое разочарование. Он «смотрел на бородатые лица перед собой и чувствовал в себе желание сказать им (рабочим) что-нибудь обидное» [22] .
