Поп Паисий, глядя на эту картину из церковного дома, неожиданно для себя перекрестился и сказал матушке:
- Встань, мать, посмотри, как нализался наш художник Мокин. До чего доводит человека талант!
Надо прежде сказать, что против церковного дома стояла чудесная липа, а так как Мокин, может быть, не желая терять направления, держался середины, то в пути своем он наткнулся как раз на эту самую липу и, наткнувшись, упал. Полежав у дерева, он встал и оправился, но направление все равно было спутано, и потому около этой чудесной липы он заблудился. А может быть, ему понравился воздух, и потому он ходил кругом дерева и кричал, все более размахивая руками:
- Эй, Хропов, держи карман шире, держи карман!
Поп Паисий, испугавшись, подумал - что бы это могло значить (ведь это было против церковного дома), - сбегал в милицию и рассказал там, задыхаясь:
- Художник Мокин нализался и кричит у липы неизвестные слова.
Тогда пришел милиционер. Но Мокин гордо отстранил его рукой:
- А ты знаешь, кто я?.. Мокин я.
- Знаю, вы Мокин.
- Это верно, я Мокин... Но этого мало, дорогой товарищ. Кто я такой? - И Мокин удовлетворенно засмеялся. - Вот уж этого ты и не знаешь. Ну, тронь меня, тронь, пожалуйста.
- Никто вас не трогает, - сказал милиционер. - Уходите подобру-поздорову.
Ночью Мокин кричал в трактире. А кругом собирался народ и слушал.
- Скажите вашему Хропову: пусть карман держит шире. А кто мне может что сказать? Вот выпил и еще выпью, еще могу бутылку заказать. Потому что - кто я... художник Мокин, имеющий советский заказ... неприкосновенный художник, свободная личность. Вот кто я... Вот я даже могу по улице пойти и петь песни своего сочинения.
И действительно, Мокин, нахлобучив летнюю панаму, вышел на Егорьевскую улицу, держа направление к липам, чтобы не потеряться, и пел песни.
И так как никто не мог понять, какие песни поет Мокин, то, во избежание скандала, народ не пошел за Мокиным.
Мокину стало скучно. Он упал у церковного двора и, запев что-то невообразимое, совсем испугал попа Паисия. Поп опять сбегал в милицию и заявил:
- Художник Мокин у моего дома поет песни с неизвестными словами.
И когда пришел милиционер Пантюхов, Мокин уже заснул у столба.
- Вот, - сказал поп, - до чего доводит гордость. Возьмите его, товарищ.
Пантюхов поднял Мокина под мышки и прислонил к забору. Мокин проснулся. Тогда сказал Пантюхов громко, как будто уронил рояль:
- Пожалуйте.
- Не пойду! - закричал Мокин и в ярости сорвал с головы любимую свою шляпу. - Веди меня силой... Не хочу подчиняться узурпации. Знаешь - кто я... я художник Мокин, меня все начальство знает... я свободная личность.
- Может быть, - спокойно сказал Пантюхов и подал ему шляпу. Пожалуйте за мной, товарищ Мокин!
- Не пойду... Употребляй насилие, пусть все видят.
- Ах, так, - спокойно прибавил Пантюхов, - ежели вы не перестанете бузить, я свистну.
- Свистни... - попросил Мокин, повиснув в воздухе, - пускай все узнают. Свистни, пожалуйста, сейчас тебе будет...
Милиционер засвистал. И Мокина повели в участок.
А он смеялся в лицо всей встревоженной Посолоди и пел песни.
Вот, граждане, вы увидите, что такое будет.
Если бы здесь мы поставили точку, мы не рассказали бы самого главного.
Волнения столиц ничуть не важнее нашего волнения. Правда, посолодский пруд не есть Ладожское озеро, но вода есть вода. Кто же может это оспаривать?
Вот почему художник Мокин был выпущен на свободу и заявил милиции:
- Пьян был, сознаюсь, но кто причина?.. Бывший купец и капиталист Хропов...
И в этот же вечер он снова напился и ходил по улицам, угрожая:
- Погодите, я его съем.
И каждого, конечно, занимало - кто кого съест и как.
Наконец наступил этот торжественный день, принесший небывалый смех.
Под звуки собственного оркестра шла группа профессионального союза советских служащих с плакатом: "Мы наш, мы новый мир построим". Плакат изображал союз крестьянина и рабочего, трогательно скрестивших руки на обломках, и вот из-под этих обломков старого мира выглядывала испуганная голова Хропова.
Хропов затаил злость.
На следующее же утро, взяв палку, он пошел, встревоженный, по улицам, останавливая встречных и заходя в дома.
