— Ну все, — удовлетворенно объявил он, сгребая в горсть ворот Тимшиной рубахи. — Ты сам напросился!
Громадный кулак медленно, предвкушающе оттянулся аж за плечо…
Сухой деревянный треск прозвучал как нельзя более кстати. Глаза детины съехались к переносице, он громко икнул. Обмякшее тело стекло к Тимшиным ногам. Позади громилы обнаружился Венька с обломком любовно обструганного Тимшей бруса.
— Все бы тебе добро на говно переводить! — попенял ему Тимша, скрывая, что душу окатило горячей волной дружеской приязни. — Неужто чего другого ухватить не мог?
— Я и не подумал — схватил что под руку попалось, — виновато признался Леушин.
— Думать полезно, — наставительно заметил Тимша. — От насморка помогает!
— Это как? — широко распахнул глаза Венька.
— Коли дум в голове много — соплям места не достает.
Шутки шутками, а рабочий настрой ухарь приблудный сбил начисто. Тимша сердито сбросил фартук, на пару с Венькой вытащил не спешившего приходить в сознание гостенька за ворота. Дверь гаража захлопнулась.
— Пошли, пивка тяпнем, раз такое дело! — жизнерадостно предложил Леушин.
Физономия Веньки лучилась довольством избавление от пеньковых мучений затмило даже увенчанный дракой визит. Тимша подумал и согласился.
Вытащенный из гаража ухарь повернулся на бок и, подложив кулак по щеку, оглушительно захрапел.
* * *
— Бабьим летом, пиво пить на природе хорошо — по домам сидеть и за зиму надоест.
Венька крутанул пробку двухлитрового пластикового баллона, подхватил языком брызнувшую пену.
— Ты ж вроде не пил? — с сомнением протянул Шабанов.
— С кем поведешься… — хихикнул Венька и с треском оторвал от вяленого ерша изрядный кус. — На, погрызи! Хороший ершик!
Неопытный взгляд вряд ли отличит морского ерша от камбалы, но северянину достаточно увидеть лишенную ржавых пятен спину, чтобы сглотнуть слюну, как наяву ощутив во рту нежный тающий вкус нехитрой закуски.
— Ране такую мелкоту по отливу руками собирали! — проворчал Тимша, — а ныне четыре тыщи за пуд в магазине ломят! Дороже золота ершик! Ровно и не на Мурмане живете!
— Угадили залив вусмерть, — безропотно согласился Венька, — а нефтяной терминал построят — о рыбе совсем забудем!
Тимша вспомнил, как на днях подходил к берегу — черную липкую гадость хоть лопатой греби.
— Зачем? — с тоской спросил он.
— Рыночные отношения… — пожал плечами Венька — нефть это деньги… О-очень большие деньги! А экология — это расходы. Плевать нефтяным боссам на нашу экологию — у них семьи за «бугром» живут… Судовладельцы тоже хороши — за откачку льял[17] порту платить надо — не проще ли ночью за борт откатать? Вот и живем, как на помойке.
— Куда ж посадник смотрит? — грозно спросил Шабанов.
— Это мэр что-ли? Да что он может? Казна-то пустая! Ему нефть — как манна небесная. А насчет льял — поди докажи!
Тимша выругался — грубо, за такую брань на промысле и по губам дать могли. А как не выругаться? Ну не получалось отдыха, хоть тресни!
— Пошли на Семеновское — что-то окунуться захотелось, предложил он Леушину.
— Не май месяц — в озеро лезть! — возразил Венька, но послушно поплелся следом за Шабановым.
У озера, как ни странно, было по-летнему многолюдно, однаконаметанный Венькин глаз мгновенно отыскал укрытую за кустами свободную полянку.
— Ты окунись, если уж приперло, а я лучше на солнышке погреюсь, — страдальчески кряхтя Венька опустился на покато выступавший из земли валун. — Что-то спина болит, видно продуло, пока твою пеньку трепал…
Тимша понимающе хмыкнул, принялся было раздеваться… на краю полянки возникла парочка девчушек лет одиннадцати от роду.
— Отдыхаете, мальчики? — вкрадчиво мурлыкнула одна из них — тощенькая, в цветастом шелковом платьице, с распущенными по плечам золотисто-соломенными волосиками.
Тимша густо покраснел, потянул обратно спущенные до колен штаны.
— Вам чего, деточки? — лениво спросил Венька.
— Можем помочь расслабиться, — не обижаясь на обращение, — пояснила вторая — брюнеточка в клешеных брючках и коротенькой оголявшей пупок маечке. — По двести рублей с носа, если без извращений…
— Не понял… — Тимша недоуменно нахмурил лоб.
Блондиночка хихикнула и, вместо ответа, задрала подол, бесстыже выставив на обозрение безволосый еще лобок — трусиков она не носила.
