Она кивнула со слегка пристыженным видом.
— Если бы вы узнали, что свекор просил меня приехать вечером, вы бы заинтересовались и, наверно, выяснили, что я ездила к нему на квартиру. И явно сочли бы, что я поднималась наверх.— Она вздохнула и добавила: — Позапрошлой ночью я наконец приняла решение все рассказать. И вчера утром позвонила, но… — она повернулась ко мне,— вас не застала.
— Почему вы рассказали мне вчера только половину правды? — спросил Веспер Юнсон.
— Мне было страшно. Я понимала: пока я ждала у Шлюза, что-то случилось. Только не знала что. Вы просто подошли и забрали меня на набережной.
— Ясно,— доброжелательно сказал он.— А когда вы нашли вот это,— он поднял коробку с душистой солью,— вы были так потрясены, что решили сию минуту явиться к нам и выложить все как на духу.
— Да.
— Но откуда вы знали, что коробка и полотенце имеют отношение к убийству?
Она как будто бы удивилась.
— Полотенце-то все в крови, и на нем метка моего свекра. К тому же коробка насквозь мокрая, значит, кто-то подложил ее в подвал совсем недавно.
Веспер Юнсон кивнул и встал.
— Кстати… вы не видели вечером в понедельник на Урведерсгренд никого из знакомых?
— Не-ет.
— Улица была совершенно безлюдна?
Хелен склонила голову.
— Там не было ни души… Впрочем, погодите, мне только сейчас вспомнилось: когда я уезжала, неподалеку остановилось такси.
Он взмахнул рукой.
— Вот вам и объяснение странных поступков Лео Лесслера.
На ее лице было написано, что она ничего не понимает. Да и у меня вид был скорее всего недоуменный.
— На такси приехал Лео Лесслер,— пояснил Веспер Юнсон.— И он определенно заметил, как вы проезжали мимо. Ведь в тот вечер ваш свекор пригласил к себе и его. Однако не в пример вам он поднялся в квартиру. Сам он к убийству был непричастен, но до смерти боялся, что обвинение падет именно на него, и стремился любой ценой обеспечить доказательства своей невиновности. Он, конечно же, думал, что вы шли от свекра, и надеялся, что вы каким-то образом сумеете подтвердить его алиби. Но, как и вы, он был человек нерешительный и так и не рискнул обратиться к вам. Не рискнул открыться — оттого и погиб.
Ее щеки опять побелели. Она тоскливо покосилась на зеленую коробку, которую Веспер Юнсон задумчиво взвешивал на ладони.
— Подвал у вас не запирается? — спросил он.
— Почему? Замок был. Висячий. Только он сломался.
— Сломанный замок — это не замок,— заметил начальник уголовной полиции.— И давно он сломался?
Несколько месяцев назад. Она много раз собиралась купить новый, да все руки не доходили.
— Вы кому-нибудь говорили, что замок сломан?
Она задумалась.
— Может, и говорила. Но кому — не помню.
Веспер Юнсон протянул ей руку.
— Всего доброго, госпожа Лесслер,— вдруг сказал он и поспешно направился к выходу.
В замешательстве Хелен Лесслер проводила его взглядом. Потом посмотрела на меня, через силу улыбнулась и кивнула на прощание.
Странная женщина, подумал я, торопливо сбегая по лестнице вдогонку за Веспером Юнсоном.
— По-моему, вам пора заглянуть к себе в студию,— предложил Веспер Юнсон.— Вы что-то совсем ее забросили. Ваша секретарша жаловалась моей по телефону.
Я уныло глядел в окно на Кунгсгатан, на сумятицу людей и машин. А он чуть ли не просительным тоном продолжал:
— Поверьте мне… если что и произойдет, то не раньше чем во второй половине дня, и тогда я устрою небольшую встречу на Урведерсгренд. Обещаю, вы непременно будете при этом. Ну, скажем, в восемь часов.
Он усмехнулся словно этакий шустрый сатир, сделал знак Класону и исчез в суматохе уличного движения.
Восемь часов — время театральных спектаклей, и я не сомневался, что этот падкий до эффектов коротышка разыграет заключительный акт по всем правилам драматического искусства. Я прямо воочию видел, как Веспер Юнсон, изложив изящную и логически беспощадную реконструкцию, обводит взглядом безмолвное собрание и патетическим жестом указует на убийцу.
Но все вышло отнюдь не так, как я ожидал. Когда без малого в восемь я прибыл на Урведерсгренд, дверь открыл Веспер Юнсон. С удивлением глядя на меня, он спросил:
— Вы разве не знаете, что все отменено?
