— А одеколон? — спросил я.— Ведь из грудной клетки пахло одеколоном. Он что, пил его?
Веспер Юнсон вытащил носовой платок и, сморщив нос, обмахнул сиденье, на которое я клал ноги.
— Неряха,— пробурчал он.
— Так как же — пил он одеколон или нет? — повторил я.
Полицейский начальник встряхнул платок, аккуратно сложил его и спрятал в нагрудный карман.
— Одеколон присутствовал в легочной жидкости. Вернее, должен был присутствовать; кроме запаха, других следов не осталось, но это как будто бы в порядке вещей — он ведь летучий.— Юнсон выдержал эффектную паузу и продолжил: — Зато обнаружена некая соль, известная под названием тиосульфат натрия и используемая, кстати, в фотографии — как фиксаж и при стирке — как отбеливатель, вместо хлорки.
Я во все глаза смотрел на него. Господи, ну какое отношение проявка фотопленки и отбеливание тканей имеют к смерти Свена Лесслера? А полицейский начальник спокойно продолжал:
— В Сальтшён, по моим сведениям, не отмечалось сколько-нибудь значительной концентрации одеколона и тиосульфата натрия. А вот в некоторых душистых солях для ванны их полным-полно.
— В солях для ванны?
Он кивнул.
— Именно так, в душистых солях для ванны. Теперь-то вы понимаете? Свен Лесслер утонул вовсе не у мыса Блокхусудден. Его утопили дома, в собственной ванне.
— В ванне? — повторил я, вытаращив глаза и мгновенно забыв про сон.
Веспер Юнсон наклонил голову.
— Подтверждение я получил только что, когда позвонил на квартиру Лесслера и поговорил с горничной. В ванной действительно не хватает пакета душистой соли. Он был почти полный и стоял на бортике, у стенки. Вчера еще стоял — сегодня исчез.
— А один из соседей слышал, как набирали ванну,— с жаром подхватил я.— И было это около девяти.
— Вот-вот,— закивал он.— Здесь все ясно. Убийца не ванну принимал — он топил свою жертву.
— Между прочим, плечи у Свена Лесслера были в синяках,— сказал я.— Похоже, он сопротивлялся.
— Совершенно верно,— согласился начальник уголовной полиции.— Убийца явно вынужден был применить силу. И при этом он — или Свен Лесслер — ненароком столкнул в ванну душистую соль. Может, сразу и не заметил — так или иначе, изрядное количество соли высыпалось и растворилось в воде.
— Вспомнил! — воскликнул я.— В ванной стоял парфюмерный запах!
— Ага,— кивнул он.— Наверняка из-за душистой соли.
— Пакет он, конечно же, прихватил с собой, когда увозил труп Свена Лесслера.
— И пакет, и пустой тюбик от мединала, и полотенце, которым вытирал окровавленный пол в гостиной.
Мысли метались у меня в голове как заплутавшие птицы. События, происшедшие после смерти двух мужчин и казавшиеся поначалу ясными и понятными, с каждым часом все больше запутывались и усложнялись.
На моем лице, похоже, явственно отразилось недоумение, потому что Веспер Юнсон добродушно сказал:
— Да, дело не так-то просто. Ну а кроме того, нам обоим необходимо выспаться, очистить мозг от ядов усталости. Поверьте, завтра все прояснится.— Он открыл блокнот.— Вот вам еще кой-какие подробности, которые надо переварить за ночь. Слушайте. Во-первых, мединал. Свен Лесслер купил его несколько лет назад, когда страдал бессонницей. Горничная говорит, там было пять, не то шесть таблеток и лежали они в ящике комода, в спальне.
— Но ведь кто-то рылся в ящиках,— вставил я.
Он будто и не слышал.
— Что еще? Ах да, помните ватный тампончик, который мы нашли возле дивана? Я предположил, что он из тюбика с мединалом, так и оказалось. Судебный химик обнаружил на нем следы мединала. Осадок в одном из стаканов со стойки бара тоже содержал мединал.
— А в другом стакане?
Он холодно взглянул на меня.
— Откуда нам знать? Стакан ведь исчез у вас из-под носа.
Что верно, то верно. Я напрочь забыл.
— Хотя,— заметил он,— в том стакане мединала скорей всего не было. Иначе бы на дне выпал белый осадок. Как в оставшемся стакане.
— На исчезнувшем и «пальчиков» не было, верно?
Веспер Юнсон наградил меня неодобрительным взглядом.
— Меньше говорите, больше слушайте! — Он опять справился в блокноте и продолжил назидательным тоном: — Стало быть, всего стаканов было четыре. Один лежал разбитый на полу, один валялся на диване, и два стояли на стойке бара. Осколки на полу сообщили нам только, что в этом стакане была чистая вода. «Пальчики» блистали отсутствием. На стакане с дивана найдены отпечатки пальцев Гильберта Лесслера. Он пил неразбавленный коньяк. На стакане со стойки — в котором обнаружены следы мединала — есть, как и ожидалось, отпечатки пальцев Свена Лесслера. На четвертом, таинственно исчезнувшем стакане, насколько я мог видеть, никаких «пальчиков» не было вообще.
