— А-а, вы тоже ее заметили,— сказал я, пытаясь уверить себя, что ни капли не разочарован.
Он кивнул.
— И больше ничего?
Я вспомнил про энциклопедию на курительном столике в библиотеке и рассказал о своих наблюдениях.
— Любопытно! Очень любопытно! — воскликнул он, достал блокнот и записал: — Шведская энциклопедия… ручное огнестрельное оружие.
— Все-таки странная история,— заметил он, когда мы подъезжали к набережной Сёдер-Меларстранд.— Весьма странная. Погодите, сейчас…— Он заглянул в блокнот и быстро перелистал назад несколько страниц.— В начале этого месяца Свен Лесслер едет отдыхать, в горы, в Лапландию. Едет максимум на пятнадцать дней, так как числа восемнадцатого ему предстоит уладить кой-какие важные дела. А что происходит? Вопреки договоренности он в город не возвращается. В горном приюте его нет, уехал, никто не знает, где он,— ни слуги, ни ближайшие сотрудники. Здесь, в Стокгольме, не тревожатся, ведь от него приходят весточки, но все, конечно, заинтригованы и теряются в догадках, где он прячется и почему держит свое местопребывание в таком секрете.
Неожиданно он звонит домой и сообщает, что приехал в Стокгольм. Это было вчера, около пяти. Трубку сняла кухарка. Кстати, вы ее видели, когда зашли на кухню. Старушка в седых кудрях, Хильда Таппер. Она прослужила у Лесслеров более полувека. Так вот, хозяин просил ее помалкивать о его возвращении, ближайшим родственникам и тем запретил говорить. Когда она спросила, приготовить ли ему обед, он сказал, что поест в городе и что ждать его не надо. Ей показалось, он не хочет, чтобы его беспокоили.
У горничной — это она впустила нас сегодня утром — тоже был свободный вечер, и в седьмом часу она ушла из дому. Вернулась в половине двенадцатого и понятия не имела, что случилось за это время. Но Хильда Таппер оставалась дома. С одной стороны, ей, как она говорит, и идти-то некуда, а с другой стороны, она, видимо, хотела быть дома и встретить хозяина.
Веспер Юнсон опять заглянул в блокнот, потеребил бровь.
— Минутку,— сказал он, скользя взглядом по густо исписанной странице.— А, вот. Стало быть, около восьми зазвонил телефон. Старушка Таппер ответила, но на линии молчали. Ей послышалось, будто на том конце положили трубку. Около половины девятого в дверь позвонил какой-то мужчина. Он не назвался, однако утверждал, что директор Лесслер просил его зайти в половине девятого. По словам старушки, раньше она этого человека никогда не видела. Она провела его в квартиру.
— В библиотеку или наверх, в гостиную?
— В гостиную. Через пять минут — новый звонок в дверь. На сей раз явился Гильберт Лесслер. Он спросил Хильду Таппер, дома ли «старикан». Услыхав ее уклончивый ответ, он рассмеялся: зря, дескать, она пытается его обмануть. Отдал ей шляпу и поднялся наверх.
Старушка вернулась к себе, в комнату возле кухни. Она слушала по радио спектакль и не хотела пропустить конец. Минут через десять входную дверь отперли и кто-то вошел. Не иначе как директор Лесслер, решила она, ведь ключи от двери были только у него.
Когда спектакль закончился и начался концерт — на часах было без десяти девять, — Хильда Таппер услыхала громкий хлопок, который донесся как будто бы сверху. Ей в голову не пришло, что это выстрел, она думала, открыли бутылку шампанского. У Лесслеров частенько пили шампанское. Буквально через минуту она отметила, что входная дверь опять открылась — комната-то у нее граничит с холлом. На сей раз, однако, кто-то вышел. Она предположила, что это Лесслер-младший или незнакомый гость. Потом воцарились тишина и молчание. Она дослушала концерт и легла спать. Проснулась, только когда мы утром позвонили в дверь.
Он замолчал, глядя в блокнот.
— Во всяком случае, вы установили, когда был сделан выстрел,— сказал я.
— По-видимому, без десяти девять. Надеюсь, кто-нибудь из соседей тоже слышал и сможет подтвердить.
— Так или иначе, когда Гильберта застрелили, там присутствовало третье лицо.
— А может, даже и четвертое,— произнес Веспер Юнсон.— Если вы помните, стаканов было четыре. Один лежал разбитый на полу, один — опрокинутый на диване, и два стояли на стойке бара. Заметьте, их там не было, когда около семи горничная последний раз вытирала пыль.
