Аллан Андерссон издал свой неповторимый, почти беззвучный смешок.
— Журналистскую молодь можно подвигнуть на что угодно, только вот разбиваться в лепешку они не намерены.
Он был секретарем редакции одной из крупнейших в Стокгольме утренних газет, большой, грузный человек, обладатель светлого ума и прекрасной памяти. Мы знали друг друга с детства.
Он понизил голос:
— Ты же знаешь, я не забываю старых друзей.
— Угу,— выжидательно промычал я.
— Если наклевывается хорошая работенка, я непременно звякну, хотя бы и среди ночи.
— Ну-ну.
— Нынче есть работенка для тебя.
— Я тронут до слез.
— Ты ведь всегда глядел на фоторепортеров сверху вниз,— продолжал он.— Даже заявлял во всеуслышание, что газетные фотографии — типичные порождения унылого стандарта и отсутствия фантазии. Верно?
Что правда, то правда — не отопрешься.
— А между прочим, фоторепортеры,— мягко заметил он,— нахально утверждают, что, доведись тебе самому заняться репортерской работой, и ты падешь жертвой того же унылого стандарта и отсутствия фантазии.
— Знаю,— сказал я.— Но это еще надо доказать.
— Вот именно,— подхватил он.— И кроме тебя, никто этого не докажет. Тут мы и подходим к сути дела.— Он помолчал.— Я дам тебе блестящую возможность однозначно подтвердить твое превосходство и показать всем, какими могут и должны быть газетные снимки.
— Начинаю подозревать, что у тебя нехватка фотографов,— отпарировал я.— Чего же ты от меня хочешь?
— Возьми машину и поезжай к мысу Блокхусудден.
— Сегодня?
— Сейчас.
— Никак весельчаки студенты вздумали по случаю весны купаться, прямо в одежде?
— Нет,— сказал он,— вроде бы явление природы.
— Явление природы?
Он вдруг заторопился.
— Нам позвонил один человек и сообщил, что там происходит что-то странное. Что именно — я толком не понял. Может, это пустышка, но я почему-то уверен: дело стоящее. Ну, есть у тебя время и желание?
Я помедлил.
— Как зовут этого человека и где он?
— Ждет на Блокхусудден, а зовут его Карлссон.
— Где мне подхватить репортера?
— Какого еще репортера?
— Ну, который будет держать вспышку, а после напишет несколько совершенно никчемных строк.
— Дорогой мой,— воскликнул он с легким удивлением,— ты же единственный в Швеции фотожурналист, единственный на всю страну, кто может сделать и фотографии, и текст. Посылать с тобой репортера — значит недооценивать…
— Понятно,— устало сказал я.— Репортеров у тебя тоже нету. All right[3], я тебе такую заметочку напишу — закачаешься. Но меньше чем за полсотни ты ее не получишь.
Он ответил уклончиво:
— Судя по твоим текстам в иллюстрированных журналах, цена в самый раз.
Я поймал такси, быстренько завернул в студию на Холлендаргатан, пихнул в саквояж камеру, штатив и вспышки и велел шоферу ехать на Блокхусудден.
Машина осторожно лавировала в толпе зрителей, высыпавших по окончании последнего сеанса из больших фешенебельных кинотеатров на Кунгсгатан, а меня потихоньку охватывало запоздалое сожаление. Этот толстяк с насмешкой в карих глазках и типографской краской на пальцах не просто застал меня врасплох. Он, как нарочно, еще и момент подловил. Позвони он в любое другое время, я бы никогда не ввязался в эту историю.
Такси катило дальше и дальше — через мост Юргордсбру, по тем местам, где триста лет назад шведские принцы охотились на волков и рысей. Теперь в давних королевских угодьях все сословия охотились за удовольствиями, а этакой дичи здесь было предостаточно. Мы попали в мир света и музыки. Но широкий проспект, бежавший среди ресторанов и парков с аттракционами, в такой ветрище был почти безлюден, а вереницы свободных такси говорили о том, что вечер для многих развлекательных заведений Юргордена выдался отнюдь не прибыльный.
Скоро увеселительный городок остался позади, и автомобиль продолжал свой путь во мраке и тишине. Изредка меж узловатых дубов и стройных кленов, которые, точно верные стражи, охраняли дорогу от самой «Отрады Бельмана», мелькало освещенное окно. В зыбком отблеске юная листва казалась летучей, прозрачно-зеленой дымкой. Из темноты неясным контуром проступили небольшие затейливые дворцы и покосившиеся от времени густавианские павильоны, длинной цепочкой тянувшиеся вдоль южного берега Юргордена.
