— Триглистер, это вы?!
— А кто по-вашему еще? Вы, кажется, возмущены пегеходящей все гганицы ггубостью товагища Шпыгева? Ваше возмущение вполне законно, и я обещаю вам пгистгунить его самым гешительным обгазом!
— Думаете, у вас получится?
— Еще как. Такая уж у меня должность — пгиглядывать, чтобы никто не загывался, а то с геволюционегами такое — сплошь и гядом. Пламенные сегдца, гогячие головы и никаких тогмозов…
— Должность? Какая должность?
— Пгостите, забыл пгедставиться в новом качестве. Комиссаг экспедиции особого назначения «Кгасные Вгата», — смахнув кожаную кепи со звездой, Триглистер протянул мне свою миниатюрную ладошку. Я пожал ее машинально, совершенно растерянный.
— Отныне, обгащаясь ко мне, вы будете обгащаться ко всей пагтии магксистов-ленинцев. Ну и моими устами соответственно с вами станет говогить вся пагтия, а она, как известно — ум, честь и совесть нашей эпохи…
— Да неужели… — пробормотал я.
— Юмог тут совегшенно неуместен, а сагказм я бы вообще гасценил как вгаждебный выпад — строго предупредил новоявленный комиссар. — Мы на военном когабле, товагищ, более того, это советский когабль, где дисциплина есть осознанный пгодукт классовой сознательности. Мы с вами обязательно поговогим об этом позже. Вообще, смело идите ко мне как к духовнику, если у вас наболит…
Наболит?! Я только начал осознавать, в какую катавасию втравил меня Вывих, но уже нисколько не сомневался — наболевшего будет — хоть черпай ведром. Только вряд ли имело смысл идти с этим к товарищу комиссару…
— Вы что же, отныне, кто-то вроде капеллана?
— Я — комиссаг, — с гордостью и легкой обидой поправил Триглистер. — Ничего общего с капелланом. Всякая гелигия — опиум для нагода, как учит нас товагищ Магкс. И еще тгуположество, как говогил Ильич, — он кинул взгляд на часы. — Все, товагищи, идемте, вгемя поджимает. А то этот чегтов паникег Шпыгев опять закатит одну из своих истегик…
* * *
К тому времени, как мы поднялись на палубу, похожий на пожар закат тронул огнем далекие верхушки пальм, а тени, отбрасываемые лесом на речную гладь, превратились в неправдоподобно длинные игры гигантского дикобраза, топорщившиеся на восток. Судно перестало вибрировать, «Сверло» сбросил скорость и шел самым малым ходом, его еле хватало, чтобы удерживать нас на месте, сопротивляясь напористому течению Амазонки. Красный флаг был приспущен, команда выстроилась во фронт, лицом к группе старших офицеров, ее возглавлял Шпырев. Чуть поодаль стояли матросы почетного караула, вооруженные винтовками Мосина с примкнутыми штыками. Мертвецы, покрытые парусиной, несколькими рядами лежали на юте. Триглистер, согнувшись, ходил между трупами, раз за разом приподнимая ткань. Словно кого-то искал. Или, памятуя его недавние слова, совершал некий заупокойный ритуал в марксистской редакции. Что-нибудь вроде: и вечный бой, покой нам только снится, как у симпатизировавшего революции поэта Блока. Издали было не видно, чем конкретно занят Меер Аронович, вообще говоря, его появление на юте сбило меня с толку. Ведь мы только что вместе поднимались на палубу, он шел прямо за нами, и я решительно не мог понять, как это ему удалось нас опередить. Обернувшись к Гуру, я столкнулся с комиссаром нос к носу и вскрикнул от удивления.
— Что у вас опять стгяслось?! — Меер Аронович скорчил недовольную мину.
— Но как же… — пробормотал я, окончательно растерявшись. Тем временем двойник товарища Триглистера нашел, что искал, и сделал знак двум крепким матросам. Те легко подняли мертвеца и куда-то потащили. Мнимый комиссар поспешил следом. Только тут до меня дошло, что я не просто обознался, а еще и принял за Триглистера женщину. В оправдание позволю себе заметить, она была тех же габаритов, вдобавок, одета в точности так же — в чекистской коже с головы до пят и с увесистой кобурой на бедре. Когда незнакомка приблизилась к нам, я убедился, она молода и красива…
— Отбгосьте свои дугацкие предрассудки, Офсет, — по-своему истолковал мое замешательство Триглистер. — Да, на нашем судне плывет женщина, и что с того?! Товагищ Эльза Штайнег — выдающаяся ученая из Швейцагии, пгивлеченная советским пгавительством…
