Генерал-полковник Чуйка на нашем горизонте больше не объявлялся. Потерял наш след, как думал Мишель, не сильно печалясь по этому поводу. И, лишь годы спустя, когда в Израиль пришел интернет, папа узнал, что весной девяносто второго, спустя всего неделю после их короткого разговора по радио, генерал погиб в автомобильной катастрофе. В его черную служебную «Волгу» на дикой скорости врезался груженый гравием самосвал. Водитель, генерал Чуйка и его адъютант скончались на месте дорожного происшествия
Как он мог надеяться защитить нас, если не сумел защитить себя, протянул, узнав об этом, папа. Полагаю, он правильно оценил ситуацию.
В общем, бегство в Киев спасло нас, как соплеменников Моисея Исход из Египта. Мы надолго выпали из поля зрения всяческих компетентных органов. Нас приютила тетя Майя, приходившаяся моей бедной мамочке троюродной теткой. Дальней родственницей, в общем, как говорят в России, седьмой водой на киселе. Тем не менее, она была очень добра к нам, хоть мы и упали к ней, как снег на голову. Истекали последние мартовские денечки, так что вышло очень даже натурально. Тетя Майя сказала смущенному папе, что снежные заносы накануне праздника дураков — обычное для Киева дело, случаются чуть ли не каждый год. На дворе — середина весны, а снег метет, как в январе. Но это ничего, скоро растает.
Тетя Майя проживала в громадной квартире окнами на Днепр, в каких-нибудь пяти минутах ходьбы от Владимирской горки. Смутно, но все же помню, как мы с ней гуляли там, у старинного памятника бородатому князю с крестом в руке, которым он крестил Русь, как король Хлодвиг — Францию. Монумент стоял на одной из террас разбитого на склонах парка, с нее открывался чудесный вид на Левобережье, в ясную погоду оно просматривалось далеко-далеко. Детвора облюбовала один из склонов и скатывалась на санках вниз. Я тоже разок проехалась, вереща во все горло, сердце чуть не выпорхнуло из груди. Позже, когда потеплело, мы с тетей Майей, бывало, спускались на фуникулере к Днепру, вот это было приключение, и гуляли вдоль набережной, разглядывая корабли. А однажды, добрались до Пешеходного моста и, перейдя на противоположную сторону реки, оказались в зарослях верб, как раз украсившихся соцветиями пушистых котиков. Котики действительно походили на котят, только совсем крошечных, их было много-много, и, под их весом, ветви клонились к воде, по которой, покачиваясь, проплывали льдины, отколовшиеся от торосов выше по течению. И запах… Он был божественным, от него захватывало дух. Так, наверное, и должна пахнуть весна в средних широтах…
Вода уже успела освободиться от пут, но пока оставалась колодезной и, издали, темной как мазут. А течение было — быстрым-быстрым. Кое-где на реке еще виднелся лед, а на нем — крошечные фигурки рыбаков у лунок. Тетя Майя называла этих людей сумасшедшими, которые совсем не ценят жизнь, играя в поддавки со смертью. Ну и, разумеется, что я никогда не должна поступать со своей жизнью столь безрассудно.
Милая тетя Майя, спасибо тебе за все. За твое тепло, что ты подарила мне той далекой весной, когда я так остро нуждалась в нем. Как странно устроена жизнь, Динуля. Провидение или уж не знаю, какая еще слепая сила, жестоко обошлась со мной, забрав мамочку, а потом и бабушку, изо всех сил старавшуюся ее заменить. Но, я не осталась одна, наоборот, на моем пути попадались добрые люди, и они делились со мной тем, что было у них. Словно кто-то наверху, достаточно могущественный, но не всесильный, спохватившись, старался исправить чудовищную несправедливость в отношении меня, раз за разом посылая мне славных попутчиков. Они делали ради меня, что могли, и само по себе это было чудесно. А я — училась у них добру, и, скажу тебе Дина, это — великая наука. Да, человек смертен, слаб и уязвим, более того, отчетливо осознает свою ущербность. Но, в человеческих силах сделать свое существование красивым, наполнив правильным смыслом. И Бог за него эту задачу не решит…
Что же до папочки, то, насколько я понимаю теперь, после того, как все мосты за спиной оказались сожжены или разведены, памятуя, что мы с ним родом из Питера, он, наконец-то, решился последовать давнему пожеланию бабушки и уехать из СНГ. Как именно оформлялись наши эмиграционные документы, и скольких нервных клеток это стоило папочке, не знаю, я была слишком мала, и основополагающие решения принимались и реализовывались без моего прямого участия. Зато, при опосредованном, разумеется, думаю, я служила папочке мотиватором. Когда-то слышала от кого-то из отцовских друзей, у Мишеля возникли определенные сложности при репатриации, но проблемы разрешились самым чудесным образом благодаря умелому адвокату со смешной фамилией Бриллиант. Он был старым приятелем тети Майи и знал рычаги, на которые надо давить, чтобы бумажки порхали с одного чиновничьего бюро на другое, аки бабочки божьи, пу-пух, и готово…
