— Может, я и тщеславен, — согласился я.
— Не может, а болезненно тщеславны! — воскликнул Триглистер. — И думаете только о себе. А что в свегхъестественное не вегите — згя.
— Разве марксистам не полагается исповедовать атеизм?!
— Только в отношении глупейшего хгистианского бога, котогый давно исчегпал кгедит довегия масс, поскольку его именем дельцы от гелигии учгедили откгытое акционегное общество, куда сгазу набежали всяческие пгоходимцы, папы гимские, кагдиналы, патгиагхи, епископы и пгочая двуличная дгянь. Они пгевгатили культ Хгиста в закгытый тгаст, напечатав кучу ничем не обеспеченных облигаций, котогые назвали индульгенциями. Взяли взаймы довегие угнетенных масс и укгали его, обгатив в бабки. Вас удивило, что вам об этом комиссаг говогит, к тому же, пгофессиональный финансист с опытом габоты на Уолл-стгит? Ничего удивительного тут нет, Офсет. В эксплуататогском обществе финансы — и есть главный бог, а Иисус — так, для отмазки. Финансовый бог неспгаведлив, непгаведен, жаден и жесток. Понять, как габотают миговые финансовые механизмы — значит — газгадать ковагный замысел финансового бога! Газгадать и пгедотвгатить! И это, Офсет, не какая-нибудь метафога из Гете, котогый называл чистоган главным импегиалистическим божеством, котгому все служат. Газве денежки для бугжуев — только инстгумент, упгощающий взимогасчеты?! Нет, Офсет, они — тот самый Золотой Телец, котогому бугжуи молятся и жегтвы пгиностят, теми, кто от голода сдох, или газогился и свел с собою счеты. Наконец, погиб на импегиалистических войнах! Жегтвы! И кто после этого банкигы?! Думаете, пгостые клегки?! Чегта с два. Они — могущественные жгецы всемигного культа Золотого Тельца! И я точно такой же жгец, сэг Пегси! Только я — жгец — бунтагь, жгец — геволюционег, совгеменный Эхнатон, если хотите, котогый, позвав все таинства культа Тельца, подогвет его изнутги и разгушит! Более того, еще и заставит Тельца служить всем угнетенным, котогых он еще вчера безжалостно обигал! Вот какая гандиозная у меня задача, Офсет…
— А вот фройлен Штайнер называет Христа проявлением подсознательного стремления человечества сочувствовать ближнему… — протянул я, чтобы выкроить время и осмыслить сказанное.
— Не фгойлен, а фгау…
— Фрау? То есть, она замужем?
— Товагищ Эльза Штайнег состоит в гажданском бгаке с доктогом Вбокдановым. Вы разве не знали? У них и гебеночек имеется, Гозочкой зовут. А гассказала она вам пго Хгиста все пгавильно, в пгинципе, я согласен. Идея Спасителя появилась, как осознанная готовность угнетенных масс сочувствовать бгатьям по несчастью. Как у магксистов: Пголетагии всех стган — соединяйтесь. А Цегковь возникла как подсознательное стгемление мигоедов поиметь эти самые угнетенные массы сначала в мозг, а потом и в задницу путем эксплуатации довегчивых тгудящихся и даже самого Иисуса всякими хитгожопыми пиявкакми, пгисосавшимися к пгоцессу Спасения. Но тепегь, с появлением магксизма, вся эта мегзость обгечена быть выбгошеной на свалку истогии. Знаете, почему? А потому, что Карл Магкс и Фгидгих Энгельс, совегшив научный подвиг невегоятного калибга, подагили нам свой фундаментальный тгуд, «Капитал». Книгу, котогая не пгосто выявила всю подлую сущность капитализма в мельчайших нюансах, но и научила нас, как нам пегехватить у банкигов контголь за их Финансовым богом, Золотым тельцом, чтобы национализиговать его и обгатить гогами пготив них самих. И даже пегеделать его в дойную когову на службе тгудящихся! В этом плане можете считать магксизм не только политэкономической теогией, но и новейшей гелигией…
Наконец-то я понял, что хочет сказать Триглистер. Правда, он ушел от ответа на вопрос касаемо того, каким образом они намереваются использовать Белую пирамиду, чтобы избавить трудящихся от Золотого Тельца. Но, как я понял, большего мне от него не добиться. По крайней мере, пока. Поэтому я решил отложить вопросы на потом.
Вскоре беседа перестала клеиться. Потекли долгие часы, проведенные нами в тревожном ожидании неприятностей, перемежаемом полузабытьем, в которое мы впадали по очереди. У меня не оказалось при себе наручных часов, собираясь впопыхах, я не надел их. У Триглистера, как выяснилось, часы были, но Извозюк специально их раздавил, наступив Мееру Ароновичу на кисть. Ему еще повезло, что рука уцелела. В итоге, нам оставалось лишь гадать, стоит ли снаружи день, или давно настала ночь. Наверное, в иных обстоятельствах, нашим советчиком могло бы сделаться чувство голода. Как и предрекал Триглистер, никто не собирался нас кормить.
