— И что же ему помешало успеть? — поинтересовался Сварс с неприкрытой угрозой в голосе.
— Та нихто этой падле не мешал… — отвечал верзила-боцман с дурацкой ухмылкой.
— Мне так и передать товарищу Педерсу, чтобы он сам решил, кто из вас пойдет под трибунал за превышение полномочий? — осведомился Сварс и, не мигая, уставился на турка.
— Боцман пагарячился, — буркнул тот неохотно и поправил феску.
— Я шо, нарочно?! — вспылил Извозюк.
— Я тебья, шайтана нэумного, прэдупрэждал, шею сламаешь…
— Я шо, знал, шо эта сволочь такая хлипкая?!
Пока они перебрасывались короткими фразами, мы, тут я имею в виду себя и четверых конвойных, терпеливо дожидались у распахнутой двери в ад. Я ждал своей участи, матросы — позволения уйти.
— Давайте сюда арестованного, — наконец-то вспомнил о нас Сварс, не удосужившись обернуться. Я заартачился, это вышло чисто машинально, как у бычка, которого тянут на бойню на аркане. Один из конвоиров среагировал незамедлительно, приложив меня прикладом. Удар пришелся чуть выше поясницы, в область почек. Я пронзительно вскрикнул, решив, будто мне в спину вонзили трехгранный русский штык. Пушинкой перемахнув порог, я растянулся в кровавой луже, отчаянно хватая воздух раззявленным ртом. Он пропах смертью, но мне стало не до того, чтобы принюхиваться.
— С прибытием на борт, падло, — приветствовал меня Извозюк и, выбросив ногу в тяжелом моряцком ботинке, врезал мне по ребрам. В боку словно разорвалась граната, замычав, я перевалился на противоположный бок, корчась от нестерпимой боли.
— Боцман! — строго прикрикнул сверху Сварс — Тут вам не футбольное поле! Опять за свое?!
— Та я так, чисто для затравки.
— Товарищ Педерс поручил нам узнать у арестованного комбинацию слов, которая служит звуковым ключом к объекту, — предупредил Сварс.
— Шо узнать?! — не понял Извозюк.
— И, если вас, товарищ боцман, угораздит прихлопнуть товарища путешественника до того, как он в точности и по буквам распишет, что именно надо говорить, когда мы найдем его Белую пирамиду, вы будете расстреляны перед строем.
— За шо это?!
— Смотрите, товарищ Джемалев, вас это тоже касается…
Турок кивнул.
— Все будэт харашо, Аллахом клянусь.
— Товарищ Педерс ждет меня у себя. Я спущусь к вам позже, как только освобожусь, — сказал Сварс.
Когда за ним захлопнулась дверь, я, приложив отчаянные усилия, исхитрился приподняться и встать на четвереньки. Далеко не самая удачная позиция для отчаянной борьбы, но это было все, на что меня хватило. Сломанные ребра затрудняли дыхание. Малейшие движения откликались кинжальной болью. Тем временем турок, откуда-то из глубины помещения, велел боцману усадить меня на стул.
— Там же мертвяк! — напомнил Извозюк ворчливо.
— Скинь нахуй… — откликнулся Джемалев.
— Чего сразу я?!
— А кто его замачил?! Стэмнеет, викинешь за борт…
— Ага, нехуй мне больше делать…
Неожиданно в поле зрения появились широкие сафьяновые шаровары. Сильная пятерня ухватила меня за шиворот, как щенка. Рывок, и я, хрипя, оказался на коленях.
— Что-то ти савсэм нэ такой борзый, как двадцать лет назад, когда я тваю бабу хател ибать, — заметил турок. Вторая ладонь, цепкая, как клешня, впилась мне в подбородок, вывернула его кверху. — На мэнья сматри, сука, когда я с табой разгавариваю. Вспомнил, да?
Я уставился на него, выбор-то был невелик, но так и не смог понять, о чем он треплется.
— Ты выебал его бабу, или он выебал твою, я шо-то не понял, Джемаль? — осведомился Извозюк издали. Одновременно раздался глухой стук, тело несчастного каперанга, покинув стул, упало на пол.
— Хател выибать, — пояснил турок терпеливо. — Абязательно абрезал бы ей саскы, на память. А этот пес, — тут турок встряхнул меня за воротник, — нэ дал. За это я абрэжу ему яйца…
И вот только тут до меня дошло, отчего мне еще вчера показался знакомым этот негодяй. Понимание пришло — как холодный душ. Джемалев? Бог мой, спустя столько лет я повстречал кровавого Ас-Саффаха, генерал-губернатора Багдада Джемаль-пашу, прозванного арабами Мясником…
Наша встреча показалась мне столь невероятной, что я рассмеялся через боль.
— Смишно тэбэ? — несколько опешил Ас-Саффах. Вместо ответа, я нанес ему апперкот, метя прямо в пах, раз его так беспокоило это место. Жаль, серьезно пострадавшие ребра не позволили мне врезать ему так, как он заслуживал. Тем не менее, удар получился. Конечно, послабее, чем шестнадцать лет назад, когда я уже проверял промежность Мясника на прочность во время нашей первой драматической встречи в багдадском дворце. Хрюкнув, Ас-Саффах повалился на пол.
