– Мне нравится твоя необузданность, – прошептала Лидия. – В этом ты до сих пор Сонни Кларк, если кто-нибудь захочет доискаться. Ты мой разбойник, и я тебя люблю, под каким бы именем ты ни жил.
Глаза Росса метнули изумрудный огонь. Чувства, отражавшиеся на лице Лидии, выдавали необузданность натуры сродни его собственной.
– Я люблю тебя, – шепнул он.
– Знаю. Я тебя тоже люблю.
Они поцеловались с жаром, который не остыл за двадцать лет совместной жизни. Руки торопливо стягивали одежду, от которой никак не удавалось избавиться. Росс запустил руку под блузку и нижние юбки Лидии и расстегнул панталоны. Когда она скинула их, он поднял ее и посадил себе на бедра. Теперь их руки сплелись в отчаянной битве с пуговицами брюк.
Наконец они соединились. Крики экстаза эхом отдавались в тихой конюшне. Лидия предавалась любви страстно, как всегда. Откинув голову назад, она металась с криком на крепком теле Росса, позволяя ему делать с ее грудями все что угодно. Он воспламенял их привычными движениями – его руки хорошо знали, как доставить ей наибольшее удовольствие.
– Росс, Росс, Росс! – Лидия рухнула мужу на грудь.
В миг облегчения он глубоко проник в нее и, как обычно, умер на мгновение, чтобы воскреснуть обновленным, освеженным. Лидия всегда возвращала столько же, сколько брала.
Они тихо лежали рядом, учащенно дыша, и прислушивались к пению цикад в кронах деревьев. Лидия расстегнула рубашку Росса и пальцами шевелила волосы на его груди. Они шептали слова любви, целовались – вели тайные беседы влюбленных, которые давно и до кончиков ногтей знают друг друга. Наконец их разговор стал более осмысленным.
– Бэннер хорошо выглядит, как ты считаешь?
Росс вздохнул, ближе придвигаясь к Лидии.
– По-моему, да. Она умная девчушка. Упрямая, как одна моя знакомая, не будем говорить кто. – Он слегка шлепнул ее. – Чтобы с ней справиться, нужен мужик с яйцами покрепче, чем у Грейди Шелдона.
Лидия хмыкнула и дернула Росса за волосы на груди.
– Но ты разве о ней не беспокоился? Хоть чуть-чуть?
– Конечно, беспокоился. Ты ведь все знаешь, разве нет? – Лидия кивнула, потершись гладкой щекой о его сосок. – Никак не мог привыкнуть к мысли, что наша принцесса уже не ребенок. Бэннер стала самостоятельной и должна стоять на своих ногах. Теперь ей придется самой отвечать за принятые решения, и это меня пугает. Она такая порывистая. Наверное, легче предоставить Ли самому себе, потому что он мальчишка. Мне хочется и дальше оберегать Бэннер. – Росс потерся подбородком о макушку Лидии. – Я так люблю обоих наших детей, но иногда я за них боюсь.
Лидия зажмурилась. Ей знаком был родительский страх, о котором говорил муж. Когда Ли или Бэннер исчезали у нее из виду, ее сердце сжималось от отчаянной безысходности. Она боялась, что, может быть, видит их в последний раз. Такие мысли глупы, но они возникают у всех родителей.
Слегка приподнявшись на локте, она взглянула на Росса сверху вниз и пробормотала:
– Может быть, мы не чувствовали бы себя так, если бы мы… если бы у меня были еще дети.
Опять, подумал Росс.
Он повернул голову и посмотрел на жену. Он до сих пор считал, что не встречал лица прекраснее. Оно не было традиционно хорошеньким, как лицо Виктории Джентри. Но в нем были жизнь, характер, одухотворенность. В глазах цвета хереса светилась личность. Росс вглядывался в каждую черточку Лидии, любовался водопадом вьющихся волос, припухшими от поцелуев губами.
– Дорогая, за последние двадцать лет ты сделала меня счастливее, чем я мог представить. Я тебе уже говорил, что мне неважно, сколько у нас детей.
Лидия застенчиво опустила глаза.
– Знаю, ты это всегда говоришь. Надеюсь, ты так же и думаешь.
– Да, я так думаю. Я ничего бы не изменил в нашей жизни с того дня, как мы с Мозесом и ребенком покинули Джефферсон.
– Все-таки как славно, что у тебя уже был Ли. Я всю жизнь буду благодарить Бога за то, что он дал нам Бэннер. Только мне хотелось бы родить тебе еще детей. Я всегда буду жалеть об этом, Росс.
Это была их традиционная тема. Лидия не могла смириться с тем, что после рождения Бэннер ни разу не забеременела. Росс тысячу раз уверял ее, что она не должна чувствовать себя обделенной. Он любил Ли. Пусть его сын рожден другой женщиной, но Лидия вскормила его. Его и Бэннер. Бэннер – дитя, которое он сотворил с Лидией, – была ему особенно дорога.
