– У вас есть работа, – только и сказал Джейк.
Рэнди торопливо приподнял шляпу и вприпрыжку помчался прочь, радуясь, что остался жив.
– Садись в повозку, – повелел он Бэннер.
Джейк свистнул сквозь зубы, и из-за деревьев появился Буран – он пасся в тени.
Он нагнал Бэннер и поехал рядом, а она смотрела только вперед, не удостаивая его ни взглядом, ни словом.
Повозка въехала во двор, Бэннер спешилась и, задрав нос, направилась к веранде. Джейк проворно соскочил с Бурана и направился за ней. Он догнал ее как раз в ту секунду, когда она взялась за ручку парадной двери. Он схватил ее за ремень и резко дернул. Бэннер остановилась.
– Хочу с тобой поговорить.
Бэннер повернулась к Джейку – такой злющей она не была ни разу за все свои восемнадцать лет.
– А я с тобой разговаривать не желаю. По крайней мере, пока не успокоюсь. Иначе, боюсь, скажу то, чего говорить не стоит.
– Например? – Он в упор смотрел на нее.
– Например, что ты любишь командовать, а сам задира, злюка.
– Я – злюка?
– Ты, ты.
– Вашим характером тоже похвастаться трудно, мисс Коулмэн.
– Это ты меня все время выводишь из себя. Постоянно выводишь. Одним уж тем, что мне две недели приходится терпеть твое ворчание. Тебе ничем не угодишь! Ты ругаешь мою одежду, прическу, все. За завтраком и за ужином ты рычишь и брюзжишь. Я устала слушать, как ты бурчишь в тарелку и выдаешь это за застольную беседу.
– Что еще? – рыкнул Джейк именно так, как описывала Бэннер.
– Еще?! Будь так добр не вмешиваться в мои личные дела, они тебя не касаются! – Она повернулась на каблуках и надменно прошагала в дом.
Джейк вошел за ней, пинком распахнул дверь, которую она попыталась захлопнуть перед его носом. Дверь с треском стукнулась о стену, но они не обратили на это внимания.
– Черт возьми, меня касается, если ковбой наподобие Рэнди тебя лапает. Я обещал Россу, что…
– Лапает? Он доставал у меня из-за шиворота гусеницу.
– Очень уж много времени ему на это понадобилось! – заорал Джейк. – Чего ты визжала?
– Испугалась.
– Вот меня ты действительно до чертиков напугала. Что я мог подумать?
– Это мое дело. Тебе ничего не нужно думать.
– Значит, если ты завизжишь среди ночи, я должен повернуться на другой бок и спать дальше, так, что ли? Считая, что помощь тебе не нужна?
Во взгляде Бэннер появилось снисхождение к его тупости.
– У меня по спине ползла гусеница.
– Так чего визжать? Я прекрасно помню, ты часто играла с гусеницами, мышами, червяками и невесть с чем еще.
Изо всех сил пытаясь овладеть собой, Бэннер промолчала и несколько раз глубоко вздохнула. Это ее чуть успокоило. Но Джейк и не думал успокаиваться. Он глядел в распахнутый ворот ее рубашки.
– Я уже не та, что была, когда играла с гусеницами.
Джек, не сводивший глаз с выреза, был вынужден это признать. Но ярость все еще мутила его рассудок.
– Когда тебе в следующий раз за шиворот свалится гусеница, позови меня. Я сам ее достану.
– А какая разница, ты, Рэнди или кто-то еще?
– При виде тебя я не начинаю ходить кругами и чесать языком – вот какая!
Бэннер уставилась на Джейка как на полоумного.
– Ты рехнулся, – скептически произнесла она. – Никто языком не чешет.
– Не чешет? – Он высокомерно наставил на нее палец. – Я тебя предупреждал, чтобы ты не надевала узкие брюки и не крутила задом перед мужчинами?!
– Я кручу задом? – Бэннер стукнула по обвиняющему персту.
– Да, крутишь. – Джейк снял кожаные рабочие рукавицы и швырнул их на пол, словно по средневековой традиции бросая перчатку. За рукавицами последовала шляпа. – Ты разгуливаешь, как королева, и соблазняешь их, но когда-нибудь…
– Я не разгуливаю, – отчеканила Бэннер. – И никого не соблазняю.
– Черта с два не соблазняешь.
– Я ношу брюки, потому что мне в них удобно работать на ранчо, и больше ничего.
Он наклонился к ней и прошептал:
– Но разве тебе не приятно чувствовать, что все мужчины вокруг хотят тебя?
Бэннер отпрянула, словно Джейк ее ударил. Лицо Бэннер залилось краской. Неужели он так думает? Или он считает, что раз она бесстыдно просила его любви, то в следующий раз может попросить и другого мужчину?
– Нет! – тихо воскликнула Бэннер, едва сдерживая слезы.
