– Ты всегда так спишь?
– Откуда ты знаешь?
– Я тебя видела.
– Когда?
– В ночь после операции.
– У тебя рассудок мутился от лихорадки и боли.
– Не настолько. Ты не думал, что я запомню, как обнаженный мужчина залез ко мне в постель?
Джейк снова повернулся к туалетному столику и вытер лицо полотенцем. Потом отшвырнул его, вытащил воротничок и начал застегивать рубашку.
– Я не собираюсь больше об этом разговаривать.
– До этого я никогда не видела полностью обнаженного мужчину. Ты думал, мне не любопытно?
– Еще бы. Догадываюсь. Но я бы предпочел, чтобы ты мне этого не говорила.
– Почему? Ты мой первый обнаженный мужчина.
– Ты замолчишь когда-нибудь?
– А чего ты злишься? Ты ведь тоже видел меня обнаженной.
Джейк нацелил на нее палец и сурово произнес:
– Только потому, что это было необходимо, Бэннер. Я помогал доктору.
– Понимаю, – жеманно сказала она, опуская глаза. – Но я за тобой не охотилась и одежду с тебя не сдирала. А когда я проснулась и вскрикнула, я не знала, что ты ворвешься сюда в чем мать родила.
– Я всегда так сплю! – заорал он, обороняясь.
Бэннер подложила руки под голову, откинулась на подушки и улыбнулась, как кошка, которая слопала канарейку.
– Правда?
Попавшись на удочку, Джейк пришел в ярость. Он сообщил ей то, что она хотела узнать. Победный блеск в ее глазах соблазнял не меньше, чем распростертое тело.
Чтобы спасти лицо, нужно было снова натянуть на него чопорность. И Джейк переменил выражение с гневного на высокомерное. Он шагнул вперед, дерзко шаря глазами по телу Бэннер.
– Нельзя допустить, чтобы твое любопытство осталось неудовлетворенным, правда?
– Что ты хочешь сказать? – спросила она, благодушие внезапно сменилось тревожной настороженностью.
– Хочу сказать, что сейчас ты все поймешь.
Он расстегнул ремень, и глаза Бэннер испуганно раскрылись. Она облизала губы.
– Погоди минуту.
Он остановился.
– Зачем?
– Что ты делаешь?
Он улыбнулся, продолжая расстегивать пуговицы на брюках крепкими сильными пальцами.
– Расстегиваю брюки.
Бэннер села прямее, уже не соблазнительница, а скромнейшая из скромниц.
– Погоди, Джейк!
Он расстегнул последнюю пуговицу на ширинке.
– Ты хочешь получить ответ на свой вопрос, правда?
– Я…
– Что ж, вот он.
Когда его руки снова зашевелились, она зажмурилась.
– Нет, я не всегда правлю бритву перед бритьем. Только когда это нужно. Примерно раз в неделю.
Она открыла глаза. Он спокойно заправлял рубашку в брюки. Она с нарастающей яростью смотрела, как он заканчивает свою работу, застегивает пуговицы и ремень.
– Есть еще вопросы?
Она подняла на него полные бешенства глаза.
– Ты… ты…
Он прищелкнул языком.
– Не злись так, Бэннер. Помни, тебе нужен покой. – Джейк увернулся от летящей подушки и выскочил в дверь.
Взрыв его хохота заглушил яростную брань.
Через несколько часов Джейк просунул голову в дверь.
– Тук-тук. Я не получу подушкой по физиономии, если зайду проведать тебя? – Он покормил Бурана, принес дров и начал варить суп на ужин. Пригодился многолетний опыт готовки в походах. Его стряпня, пусть не очень утонченная, хорошо насыщала.
– Нет.
Джейк ожидал, что Бэннер будет дуться, но, распахнув дверь и подойдя к постели, понял, что она и не вспоминает об их недавней стычке. Ее, казалось, что-то беспокоит.
– Что случилось, Бэннер?
Не приподнимаясь с подушек, она порывисто шевельнула головой.
– Понимаю, это звучит смешно, но мой шов ужасно чешется.
– Чешется? Наверное, это значит, что он заживает. – Джейк помолчал секунду, дольше, чем это могло остаться незамеченным. – Но лучше посмотреть.
Бэннер доверчиво подняла на него глаза.
– Как скажешь, Джейк.
Он откинул одеяло и простыню. Ему открылось маленькое тело, прикрытое только ночной рубашкой, которая повторяла все его впадины и выпуклости, и у него перехватило горло. Он громко прокашлялся.
– Хочешь, э-э… – Он сделал знак руками и отвернулся.
Бэннер приподняла ночную рубашку и уложила ее так, чтобы она прикрывала интимные места и оставляла открытой только нужную часть живота. Конечно, при этом оставались голыми нога, бедро и почти весь бок, но тут уж ничего нельзя было поделать.
– Готово, – тихо сказала она.
