Она взвизгнула. Но Джейк не отставал, не выпускал ее, хоть она и вырывалась изо всех сил. Когда она упала лицом вниз в высокую траву, задыхаясь от борьбы, он подполз к ней, навалился сверху, схватил за плечи и перевернул.
Их учащенное дыхание сливалось. Он яростно смотрел в ее лицо. Она дерзко встретила его гневный взгляд.
– Бэннер, я велел тебе оставаться в лагере для твоей же пользы. Тебя могли убить.
В глазах Джейка читалась не только ярость, но и страх. Он цепко держал ее за плечи, прижимая к земле, но Бэннер все равно ощущала, как дрожат его руки. Она вдруг осознала истину, и ее губы приоткрылись.
Она медленно подняла руки. Запустила пальцы в светлые волосы, окружавшие худое суровое лицо, и прошептала:
– А ты обо мне тревожился, Джейк. Ты обо мне беспокоился.
Он мигнул. В следующее мгновение он опустился на нее и прижался к ней губами. Из его горла вылетали низкие, гортанные, животные стоны. Он стал един со всеми самцами мироздания, движимый, как и они, потребностью заявить свои права на самку, защитить ее, покрыть собой, спариться.
Бэннер, захватив полные горсти волос Джейка, крепко держала его голову. Его язык скользнул к ней в рот, в самые сладкие глубины. Он взял ее губы в свои, выпустил, снова взял. Его пальцы нежно сжимали ее плечи.
Она беспокойно зашевелилась под ним. Когда ее бедра раздвинулись, он втиснулся между ними. Она была такая мягкая, а он такой твердый. Женщина и мужчина. Идеально подходящие друг другу. Жадно стремящиеся друг к другу.
Он приподнял ее голову и отвел мокрые волосы со щек.
– Господи, конечно, я тревожился. Волновался. Не хотел, но волновался.
Он слизывал воду с ее лица, ушей, шеи. Потом приподнялся и посмотрел на нее. Сорочка свернулась вокруг ее бедер, оставляя открытыми икры и колени. Тонкая ткань прилипла к телу, обрисовывая фигуру.
Ее груди уже не были тайной. Высокие, округлые, прекрасные. Темные кружки морщились вокруг сосков, набухших от страсти. Рука Джейка потянула за ленту, стягивающую верх сорочки. Еще пять перламутровых пуговиц, и его горящий взгляд приник к ее обнаженному мокрому телу.
Он коснулся ее. Ее веки затрепетали, глаза закрылись.
– Джейк, – выдохнула она сквозь влажные от поцелуев губы.
Его теплые руки чудно контрастировали с ее прохладным от воды телом. Когда теплота через мгновение исчезла, Бэннер открыла глаза. Джейк отстранился, чтобы вглядеться в нее, потом накрыл руками ее груди. Заглянул ей в глаза и на целую вечность утонул в обжигающем взгляде.
Затем подушечками средних пальцев он начал нежно поглаживать чувствительные соски.
Бэннер всхлипнула, и Джейк снова посмотрел на нее. Еще на одно долгое мгновение они застыли, глядя друг другу в глаза. Бэннер подумала, что ее сердце вот-вот выскочит из груди и сольется с его сердцем, так созвучно они бились. Джейк улыбнулся ей. Она никогда не видела в его лице такой нежности. Ласковая, почти извиняющаяся улыбка согнала с него холодный цинизм, давно ставший частью его натуры.
Джейк снова начал ласкать ее. Одна ладонь охватила ее грудь, повторив мягкие очертания. Он слегка сжал ее и притянул к губам. Стал мелкими поцелуями покрывать сосок, пока тот не набух, раздвинув ему губы.
Если бы Бэннер смогла перевести дыхание, она бы застонала. Она и не представляла, что бывают такие сладостные ласки. Прикосновения руками – да. Но губами! И тем не менее это было наяву. Она чувствовала обволакивающее тепло губ Джейка. Их влажная шелковистость затягивала ее, его язык теребил ее сосок. Вот он легонько его подтолкнул, потом накрыл томно.
– У тебя такие сладкие груди… такие сладкие… такие…
Губы двинулись вниз, целуя и лаская. Бэннер испугалась, что лишится рассудка. Джейк приподнял ее бедра, прижал к своим, как колыбель для своей отвердевшей плоти, затянутой в мокрые джинсы. Бэннер раскрылась, влажная и теплая, ее тело горело, жаждая, чтобы он наполнил ее. Ей отчаянно захотелось ощутить Джейка, она пробежала руками по его груди.
– Да, – простонал он. – Ласкай меня, Бэннер.
Она погладила пальцами золотистые волосы на его груди, чувствуя крепость округлых мышц. Провела рукой по гладкой полоске волос, спускающихся вниз, и погрузила палец в пупок.
