Натаниел с детства мечтал побывать на Марсе. Именно поэтому он и выбрал профессию астронавта — давно уже непрестижную, но столь же рискованную, как и десятки лет назад. И конечно же, он читал «Марсианские хроники» своего соотечественника Брэдбери. Нет, Натаниел, разумеется, не верил в то, что Марс до сих пор обитаем — вернее, не надеялся на это — и знал, что их Первую марсианскую не ожидает судьба описанных фантастом из Иллинойса экспедиций,— и всё-таки сердце его учащённо билось, а взгляд цеплялся за каждый камешек, за каждое углубление в красном грунте, словно надеясь отыскать следы тех, кто был здесь и только что ушёл отсюда, завидев спускающийся с неба летательный аппарат чужаков.
— Да, красиво ты, конечно, сказал, что воздух здесь пахнет корицей,— Берт потёр побелевшие от мороза щёки,— но не корицей он здесь пахнет, а холодиной собачьей.
Натаниел медленно повернулся к нему, похожий на Санта-Клауса своим плотным ярко-красным комбинезоном, таким же, как у напарника.
— Я не говорил такого, Берт. Это ведь ТЫ сказал…
— Я? — Берт округлил глаза.— Да мне бы такое вовек не придумать! Я же не Уитмен. Может, и про марсианские города тоже я сказал? Про сверкающие россыпи…
— Постой, постой,— Натаниел усиленно соображал.— Я думал, это ты цитируешь кого-то… По стилю похоже на Брэдбери… А ты, значит, думал, что это как раз я развлекаюсь при посадке, в самый ответственный момент. Интересно…
— Так, всё понял,— удовлетворённо сказал Берт и присел на корточки, пытаясь рукой в толстой перчатке ухватить гладкий марсианский камешек.— Привет от парней из ЦУПа. Запись включилась автоматически, в аккурат перед торможением. Этакий сюрприз при посадке, для поднятия нашего тонуса.
Натаниел задумчиво уставился в пространство, а потом кивнул:
— Пожалуй, ты прав.
Кивок у него получился почему-то не очень уверенный.
⁂
Ночью Натаниел проснулся от каких-то звуков. Он рывком сел на двухъярусной койке, ещё не в состоянии отделить реальность от странного, удивительного сна, который только что снился ему, но уже забылся, как это часто бывает со снами,— включил неяркий настенный светильник и прислушался.
«Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в чёрном студёном колодце, и свет звёзд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры…»
Да, это, несомненно, был Брэдбери. Одна из новелл «Марсианских хроник».
Натаниел сонным взглядом обвёл стены — где-то там скрывался встроенный динамик.
Весь прошедший день они трудились в поте лица, почти без передышки — дел было очень много. Они проверили и отрегулировали оборудование, вынесли его из грузового отсека, разместили и подключили; они осмотрели двигательную систему модуля; они провели несколько сеансов радиосвязи с орбитальным кораблём, собрали и опробовали марсоход, а ещё была видеосъёмка, и был экспресс-анализ образцов грунта и атмосферы, и многое-многое другое…
В общем, работали до сумерек, забыв о времени и не обращая внимания на голод. Оба астронавта были охвачены азартом, хотелось делать всё как можно быстрее и сделать как можно больше, чтобы назавтра отправиться к сооружениям Сидонии.
И лишь когда командир с орбиты самым категорическим образом приказал прекратить работы и устраиваться на отдых, Натаниел и Берт разогнули натруженные спины. Небо было уже не розово-жёлтым, а тёмно-лиловым, в нём сверкали Фобос и Деймос, и россыпи звёзд, до которых никогда не суждено дотянуться человечеству — да и зачем? Звёзды были далеко, и с их звёздной точки зрения, перелёт с Земли на Марс — миллионы и миллионы километров! — был даже не шагом, не шажком, а так — ходьбой на месте в собственном доме…
В модуль возвращались, еле волоча ноги от усталости — не помогала и пониженная, по сравнению с земной, сила тяжести. Освободились от комбинезонов, поели и завалились спать.
А эти цуповские высоколобые решили рассказывать им сказки о Марсе! Чудесные, правда, сказки, великолепные, щемяще-нежные, лирические… но всё хорошо в своё время… не ночью же…
