Самый громкий бородач сунул мне в руки мешок. Надо же… мой, с торчащей из горловины рукояткой половника. Совсем забыла. Надеюсь, что подарок семьдесят второму принцу я в порыве гнева не затоптала. А гном уже разорялся во всю глотку:
— Столы сдвинуть! Лавки притащить! Повар, ко мне шагом арррш!
— Я! — Браво рявкнул самый квадратный недомерок с рыжеватой бородой.
— Что «я»?! Орчачья свинья! — Непритворно рычал главно-гномо-командующий. — Местного повара ко мне бегом! Где этого отравителя черви гложут?!
Есть мне напрочь расхотелось.
Два гнома тут же пригнали спотыкающегося мужика в сальной косынке и слегка белом фартуке. Бррр, грязь-то какая! А гномий командир возьми и рявкни:
— Охраняемому объекту двойную порцию, леденец и колыбельную! — И добавил, обращаясь уже ко мне: — На приём пищи полчаса, в нужник и спать!
Интересный у меня статус — «объект». Что-то среднее между крепостью и лабораторией. Хотя… у меня же в голове секретные разработки! Точно — я объект. Надо будет попросить дядю сочинить мне сигнализацию. А то несерьёзный какой-то объект получается. Но двойную порцию местной стряпни никакой объект не осилит.
— Может, леденцом обойдусь? Или мороженое, а? — Попыталась я отвлечь гнома от бурной деятельности по организации ужина.
— Леденец, молоко и колыбельную! — изменил список блюд командир и снова переключился на подчинённых: — Вы двое, в первую смену караула, вы — во вторую, Хлыщ и Дрищ — в третью! Первый пост — под окном, второй пост — под дверью! Проспите объект, боррроды отрррежу!
Ладно, хоть не в самой комнате посты храпеть будут, особенно тот, который Дри… гм… я лучше уж буду по-орочьи ругаться — и мне непонятно, и народ впечатляется. Экое у гномьего повара прозвище-то… Но колыбельную я всё равно не вынесу. Это слишком. Мне речёвок хватило.
— Может, не надо колыбельную, а?
Попытка разжалобить буйно-командующего успехом не увенчалась:
— Дитям без колыбельной нельзя! Сам спою, — чуть тише, но всё равно громко пообещал бородатый садист. — Я колыбельных много знаю. У меня внуков два! — И в подтверждение продемонстрировал мне два пальца-сардельки.
О-ой! Мало мне было Синей Бабушки, нарвалась на гномьего дедушку. Не получилось по человечески, попробуем по военному.
— А я не дитё. Я… молодой боец.
Надеюсь, бойцам гномий дед песни не поёт. Ни на ночь, ни с утра.
Гном засомневался, даже приподнял капюшон и заглянул мне снизу в личико. Ну, и? Вид у меня боевой — почти раненый.
— Какой рррод войск?! — гарнизонно поинтересовался поющий дед.
Какой-какой… Какой у меня может быть род…
— Особо секретный, — прошептала я гному в самое ухо. — Глубоко законспирированный боец-доброволец по испытанию на себе ментальных вмешательств. Направляюсь домой после обширной магической контузии в оба полушария мозга, для излечения и последующих экспериментов. — Гном «поплыл». — Из прочих полученных ранений: открытый перелом моральных устоев, ожог души третьей степени и передозировка декокта. — Бородач засопел, надо было дожимать. — Десятикратная передозировка. Не рассчитала. Перепила.
Гном протяжно свистнул, его сослуживцы притихли. Даже разносчики перестали посудой громыхать.
— Эк тебя… Это тот маг что ли, раскудрить его в печенку? Но… девочка же… ты, — басовитым шёпотом прохрипел приграничник.
— Гендерная дискриминация, слышал о такой штуке, дедуль? — Тоже шёпотом просветила я отставшего от жизни воина. — Десять лет общественных работ по уборке улиц без права помилования.
— Эээ… — попытался осознать тяжесть своего преступления работник секиры.
— Ладно, — дедушку стало жалко, — своих не выдаём. Но ты мне, дед, контузию колыбельными не усугубляй, а то… — я набрала в грудь побольше воздуха и заорала во всю глотку, — буйной стану! Тогда вам всем ырбуц леденцом покажется! Так ыртытем хурлакну, что позвоночник в штаны осыплется, а драмзех изо лба вылезет!
Кажется, последнее было лишним. Тишина наступила такая, что стало слышно, как мухи родятся.
— Так бы и сказал…ла, — шёпотом просипел любитель ночного вокала. — Ежели изо лба… — дед даже лоб почесал, — то какие уж тут колыбель…
— Уииииуаааа! — вспорол тишину пронзительный вопль.
