Фру Рийс (пока он говорит). Как тяжело (всхлипывает) сознавать, что человек не может стать таким, каким он должен быть.
Рийс (одновременно с нею). Теперь она плачет! Путаница в голове, вот и лезем помогать всем и каждому.
Фру Рийс (запевает псалом). В жизни нас ведет любовь...
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Фредерик.
Фредерик (выходит из двери справа. В руках книга). Отец!
Рийс. Что там такое?
Фредерик. Ты разве не получил эту книгу?
Рийс. Эту книгу? Мне принесли какую-то и Карен тоже.
Фредерик. Подумать только, он набрался наглости прислать ее еще и Карен.
Карен. Кто? В чем дело?
Рийс (читает). «Ханс Кампе, инженер».
Карен. Ханс? (Берет и вскрывает свой пакет.)
Рийс. «О так называемой новой системе...» Вот как?!
Фредерик. Я перелистал ее. Ты не можешь себе представить, что это за постыдная вещь.
Рийс. Ну, что же, чудесно! Нам это весьма на руку!
Фредерик. Да нет, ты не так меня понял: книга учтивейше написана, со всей видимостью справедливости, понимаешь. В том-то и дело! И так вот — хваля тебя, беспрестанно отзываясь о тебе в самых почтительных выражениях,— он коварно внушает читателю свои доказательства. И прежде чем ты поймешь, куда он клонит, — система повергнута, а он уже холодно, умно и холодно, рассчитывает, сколько страна на этом ежегодно теряет. А заканчивает красивыми рассуждениями о том моральном воздействии, которое система оказывает на инженеров. Они, мол, теперь соглашаются и участвуют в том, во что в душе своей не верят, и вообще вся система держится только на сомнительной честности бухгалтерской отчетности.
Рийс. Он так сказал?
Фредерик. В книге он приводит примеры.
Рийс. Ну! Их мы еще посмотрим!
Фредерик. И это — мой друг, лучший изо всех, что у меня были! Я им так восхищался! Ах, господи, никогда в жизни я так не обманывался! Нет, все остальное — пустяки по сравнению с этим.
Рийс. Я всегда говорил тебе, Фредерик, когда ты так его расхваливал: он — достойный сын своего отца. Так ведь и бывает.
Фредерик (отвернулся и разглядывает свой экземпляр). Нет, как это все мерзко, даже переплет!
Рийс. Переплет?
Фредерик. Не видишь разве, книга переплетена?! Подумай, прислать ее нам, прислать Карен и — переплести! Как будто это нечто такое, что мы должны беречь!
Рийс. Да, если подумать, так ты, в сущности, прав.
Фредерик. И поступить так с Карен и со мной... Что же мы сделали ему плохого?.. А тебе, отец, тебе, поддержавшему его пьяницу папашу, хотя он всегда был действительно скандальной личностью...
Фру Рийс. Только не в делах, Фредерик! Мы не можем говорить о ближнем хуже, чем…
Фредерик. Ах, не ищи извинений!..
Фру Рийс. Нет, Фредерик, мы обязаны любить даже врага своего.
Фредерик. Я сейчас не в силах такое слышать! — Но и я тоже...
Карен. Фредерик!
Рийс (одновременно с нею). Тихо, тихо, тихо! Ну, Карен? Так каким взором посмотрел на тебя Ханс Кампе, инженер, что ты захотела стать совсем другой?
(Карен выбегает в левую дверь.)
Фру Рийс. Тебе не следовало ей этого говорить.
Рийс. Почему же? Ей это на пользу.
Фредерик. Бедняжка Карен! Но что касается меня!..
Рийс. Никаких глупостей, Фредерик, слышишь! Сейчас, как и прежде,— управляй своими страстями! Или ты далеко не пойдешь.
Фру Рийс. Но как же страсть к справедливости, Рийс?
Фредерик. Да, да, мы будем бороться.
Рийс. Бороться? Ну нет, бороться совершенно не к чему!
(Стучат в дверь.)
Войдите! Это начальник канцелярии. Нет, борьбы мы их не удостоим.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и начальник канцелярии Ларсен.
Рийс. Ну, и как?
(Ларсен пожимает ему руку.)
Ну, и как?
(Ларсен подходит к хозяйке и пожимает ей руку.)
Ну, и как?
(Ларсен проделывает ту же церемонию с Фредериком.)
Ну, и как?
Ларсен. Что прикажет господин генерал-директор?
Рийс. Книга? Что вы скажете о книге?
Ларсен. Осмелюсь спросить, какую книгу имеет в виду господин генерал-директор?
Рийс. Эту, конечно.
Ларсен. Смею ли я спросить у господина генерал-директора разрешения посмотреть, что это за книга?
Фредерик (быстро). Ну, конечно же, это книга Ханса Кампе об отцовской системе.
Ларсен. Это она?
Рийс. И что вы о ней скажете?
Ларсен. Ничего.
Рийс. Как? Вы не читали ее?
Фредерик. Нет, он прямо...
