Может, дело было в золотых.
Золотые — я впервые услышал это слово, когда еще даже к семейной группе не присоединился. Мне было шестнадцать лет, и я учился на втором курсе Лунного техникума. Я родился в городе под названием Нью-Йорк, на планете под названием Земля. Луна — ее единственный спутник. Наверняка вы слыхали о той планетной системе. Мы все оттуда родом. Ее многие знают. Впрочем, вы там, скорее всего, не бывали, если вы не антрополог. Она очень отсталая и лежит в жуткой глуши вдали от основных торговых маршрутов. Я поступил на отделение механики звездных двигателей. Я жил в общаге на стипендию и учился изо всех сил. Однажды мы все утро провели на занятиях по практической теории (дурацкое название и предмет дурацкий, так я тогда думал). Мы собирали модель межгалактической баржи. Вкручивая спиральные предохранители и бионические сенсоры суперинерции, я про себя ругал преподавателя, думая, как и все мои соученики: «Что с того, что на этой лоханке можно долететь в другую галактику? Водить-то их некому! Наша часть Вселенной отгорожена, как скорлупой, психическим и физиологическим барьерами».
Я вернулся в спальню, лег на кровать и стал логарифмической линейкой выковыривать графитовую смазку из-под ногтей, вполглаза читая сложенный обложкой внутрь журнал «Звездная механика». И тут я увидел эту статью и иллюстрации к ней.
По чистой случайности были обнаружены два человека, не сошедшие с ума в двадцати тысячах световых лет от края галактики и не умершие в двадцати пяти тысячах световых лет от него.
У обоих были отклонения в психике и чудовищный гормональный дисбаланс. Девочка-азиатка и мужчина постарше, ширококостный блондин с холодной планеты, обращающейся вокруг беты Лебедя. Золотые. У обоих нечеловечески враждебные, мрачные лица.
Потом были новые статьи, новые иллюстрации — в журналах по экономике, социологии, в юридических рассылках — по мере того, как на соответствующую дисциплину начинали влиять золотые и новорожденная межгалактическая торговля. В конце концов глава какого-то комитета удачно подытожил: «Хотя человечество путешествует от одной звезды к другой уже триста лет, межгалактическая торговля была до недавнего времени невозможна: не из-за механических ограничений, но из-за барьеров, которые мы до сих пор не могли даже исследовать. Некий удар по психике сводит с ума любого человека — а также любое другое разумное существо, нейросеть или компьютер — если они удалились более чем на двадцать тысяч световых лет от внешней границы галактики. Затем у живых существ наступает полная физиологическая смерть, а компьютеры, которыми можно было бы заменить экипаж из людей, физически разрушаются. Выдвигались различные теории, объясняющие это явление, но ни одна не оказалась полностью удовлетворительной. По-видимому, проблема коренится в следующем: поскольку природа пространства-времени связана с концентрацией материи в соответствующей области континуума, природа самой реальности устроена по тем же или сходным законам. Совокупная масса всех звезд нашей галактики управляет „реальностью“ нашего микросектора Вселенной. Но когда космический корабль выходит за границу галактики, „реальность“ разрушается, вызывая безумие и в конце концов смерть любого экипажа, хотя некоторые законы механики — не все, впрочем, — остаются относительно неизменными по причине, которая нами до сих пор не понята. За исключением нескольких варварских экспериментов с психоделиками на заре космической эры, мы не выработали даже терминологии, описывающей „реальность“ за пределами ее измеримых физических проявлений. Однако в тот самый миг, когда человечество воззрилось в черную бездну межгалактического пространства, среди людей просияли искры новой надежды. Не многие из тех, чье восприятие реальности было разрушено из-за детской или пренатальной травмы, люди, чье физиологическое устройство делает их жизнь в межзвездном обществе мучительной или невозможной, — не все, но некоторые из этих золотых… — тут речь прервалась, то ли из-за помех, то ли докладчик просто кашлянул, — способны пересечь границу и вернуться».
