— Есть еще товарищ, кроме зверька?
Сжав его руку в своей, крошечной, отставая от него на два шага, она вышла вперед.
Ивовая ветвь? Птичье крыло? Бриз в весенних камышах? Мыш обыскал склад образов, ища что-либо равное кротости ее лица. Пусто.
Глаза — цвета стали. Маленькая грудь вздувает шнуровку жилета, ровная, как дыхание. Сталь вдруг просияла; женщина огляделась. (Сильная женщина, подумал Кейтин — он распознавал такие тонкости.)
Капитан фон Рэй скрестил руки:
— Вы двое и животное на плече?..
— Шесть мы зверьков, капитан, держим, — сказала она.
— Будут вести себя прилично — ладно. А если трепетный гад станет путаться под ногами, выброшу за борт.
— Справедливо, капитан, — сказал мужчина. Раскосые глаза на кирпичном лице смешливо сузились. Свободной рукой он взялся за другой свой бицепс и пальцами заскользил по светлым волосам, выстилавшим оба предплечья, пока не сжал руку женщины обеими ладонями. Та самая пара, что играла в карты в баре. — Когда на борт нам пора?
— За час до рассвета. Мой корабль взлетит навстречу солнцу. «Птица Рух», платформа семнадцать. Как вас кличут ваши друзья?
— Себастьян. — (На золотом плече забился зверек.)
— Тййи. — (Тень зверька пересекла ее лицо.)
Капитан фон Рэй склонил голову и уставился из-под ржавых бровей тигриными глазами:
— А ваши враги?
Мужчина улыбнулся:
— Чертов Себастьян и его черные жабри.
Фон Рэй взглянул на женщину:
— А тебя?
— Тййи. — Мягко, нежно. — Так же.
— Вы двое. — Фон Рэй обратился к близнецам. — Имена?
— Он Идас… — сказал альбинос, вновь положив руку брату на плечо.
— …а он Линкей.
— А что сказали бы ваши враги, спроси я их, кто вы такие?
Темный близнец пожал плечами:
— Просто Линкей…
— …и Идас.
— Ты? — Фон Рэй кивнул Мышу.
— Можете звать меня Мыш, если вы мне друг. Если враг, моего имени вам не узнать.
Веки фон Рэя полуприкрыли желтые яблоки, он посмотрел на дылду.
— Кейтин Кроуфорд. — Кейтин и сам удивился, что вызвался. — Когда враги скажут, как меня зовут, я вам сообщу, капитан фон Рэй.
— Рейс будет долгим, — сказал фон Рэй. — И вы встретите врагов, о которых и не знали, что они у вас есть. Против нас — Князь Красный и его сестра Лала. Наш грузовик летит порожняком и вернется — если шестеренки не подведут — с набитым трюмом. Хочу, чтоб вы знали: этот рейс отправлялся дважды. Раз он кончился, толком не начавшись. Раз я уже видел мою цель. Но кое-кто из команды не перенес и этого зрелища. Теперь я намерен полететь, набить грузовой отсек под завязку и вернуться.
— Цель какая звездогонки? — спросил Себастьян. Тварь на его плече, переступив с лапы на лапу, трепыхнулась для равновесия. Размах крыльев — почти семь футов. — Что, капитан, ждет там нас?
Фон Рэй вскинул голову, будто видел конец маршрута. Медленно опустил взгляд.
— Там…
У Мыша зарябило на загривке, словно кожа была тканью и кто-то, подцепив торчащую нитку, распускал материю.
— Где-то там, — сказал фон Рэй, — есть нова.
Страх?
Мыш на секунду всмотрелся в звезды и увидал погубленный глаз Дана.
А Кейтин размотал катушку памяти, рухнул в кратеры множества лун, выпучил глаза под маской лица, а где-то коллапсировала, ввергаясь в собственное лоно, звезда.
— Мы охотимся на нову.
Выходит, вот он, настоящий страх, думал Мыш. Внутри груди бился, тычась в ребра, зверь зверее некуда.
Начало миллионов странствий, размышлял Кейтин, а начало — там, где стоишь.
— Нам предстоит подойти к пылающему краю схлопывающейся звезды. Весь континуум в области новы — пространство, вывернутое наизнанку. Мы должны подобраться к ободу хаоса и вынести оттуда горсть огня, сделав как можно меньше остановок на пути. Там, куда мы летим, никаких законов.
— Какие законы имеются в виду? — встрял Кейтин. — Людские, законы природы, физические, психические и химические?
После паузы фон Рэй выдал:
— Все разом.
Мыш закинул кожаный ремень на плечо и опустил сирингу в сумку.
— Это гонка, — сказал фон Рэй. — Повторю. Наши противники — Князь Красный и Лала Красная. Привлечь их к людскому закону я не в силах. И чем ближе мы к нове, тем меньше проку от остальных.
Мыш смахнул со лба сбившуюся челку.
— Рейс будет с ног на голову, да, капитан? — Мышцы его смуглого лица поскакали, завибрировали, наконец застыли в унимавшей дрожь ухмылке. Рука внутри сумки ласкала инкрустацию на сиринге. — Взаправду с ног на голову. — Его сиплый голос лизнул опасность. — Кажись, о таком я смогу спеть. — Опять лизнул.
