— Потому что я вложил в тебя эти воспоминания.
— Послушай, Джоуи, в тебе все несуразно! Начиная с того, как ты грохочешь вверх и вниз по лестницам, и кончая этим твоим диким нарядом. Как ты можешь быть настоящим?
— Потому что ты, Макс, не мог бы измыслить ничего столь несуразного… Ты же сам мне это десятки раз твердил. Как ты мог меня создать?
— Хороший вопрос!
— Если ты меня сотворил, то почему не уничтожишь, как я Морганту?
— Потому что я, в отличие от тебя, умею держать себя в руках.
— Потому что не можешь! Не можешь! Не можешь! Ты каждый день на меня злишься, каждый день выходишь из себя! Уверяю тебя, если б ты смог меня уничтожить, меня бы уже давно не было! — Он энергично подался вперед. — Я постоянно что-нибудь создаю и уничтожаю. А ты ни разу ничего не создал; по крайней мере, я этого ни разу не видел.
— Я уже говорил, что не вижу в данном факте ничего для себя оскорбительного.
— Да ты просто боишься рассердить меня как следует, чтобы я и тебя не уничтожил.
— Я отвечу тебе твоими же словами, — сухо сказал Максимиллиан. — Попробуй.
— Да я пробовал. Не выходит.
Стрелки напольных часов скакнули на без двух минут.
— Более того, я привел единственное объяснение, почему не могу тебя уничтожить.
Максимиллиан вздохнул:
— Я отчетливо помню, как создавал тебя. Ты не помнишь, как создавал меня. По всем законам экономии и логики…
Джоуи вскинул руку:
— Ты видишь вокруг что-нибудь логичное или экономичное?
— Это не одно и то же…
— Ты можешь сотворить камень настолько тяжелый, что сам не сможешь его поднять?
— Конечно могу. И это не то же самое, что сотворить камень, который я не смогу уничтожить, если увижу, как он падает на меня с балкона…
— Макс, — Джоуи всплеснул руками, — ты понимаешь, что я ни разу не видел тебя за пределами этой комнаты?
— Все свои потребности я могу удовлетворять здесь или в соседних помещениях.
— А вот сейчас, например, ты мог бы пойти со мной?
— Я занят.
— Ты не можешь отсюда выйти. Я создал тебя так, чтобы ты всегда оставался здесь.
— Чепуха. Я через день гуляю в одном из нижних коридоров.
— Всякий раз, когда я прихожу, ты сидишь за этим столом. В любое время дня и ночи. Я ни разу не заставал тебя снаружи. Ты не выходишь даже отлить.
— Тем больше причин верить, что именно я тебя создал. Я никогда не вызываю тебя — полагаю, у меня это происходит бессознательно, поскольку, должен признаться, порой я испытываю к тебе некоторую привязанность… in absentia[56], — когда гуляю, или ложусь вздремнуть, или иду… отлить.
Джоуи только засопел.
— Что ты читаешь?
— «Гагарки».[57] — Максимиллиан поднял с полу упавший том. — М. Р. Локли. Восхитительная книга. Если пообещаешь с ней бережно обращаться, я, пожалуй, дам тебе ее…
— Макс, послушай, ты должен пойти со мной! Там снаружи что-то есть! Об этом мне сказала Морганта перед тем, как я от нее избавился. Что-то пытается сюда проникнуть. — Джоуи театрально понизил голос. — Через ров!
Максимиллиан так и затрясся от булькающего смеха:
— Иди сражайся со своими галлюцинациями.
— Это не мои, а твои!
— Хватит. — Максимиллиан снова раскрыл своего Локли. — Ты меня порой и в самом деле злишь. Научись брать на себя ответственность за свое и не присваивай себе славу за чужое.
— Например?
Книга громко шлепнулась на крышку стола.
— Во-первых, ты, во-вторых, я!
— Черт побери, Макс… — Джоуи в досаде двинулся через комнату; в дверях он со злостью повернулся и хотел было еще что-то выкрикнуть, но задохнулся от гнева и промолчал.
Максимиллиан сложил руки на груди и свирепо на него глядел. Стрелки часов переползли обратно на без четверти.
Джоуи хлопнул дверью.
Прямой путь ко рву лежал вниз по лестнице и по каменному коридору, такому низкому, что надо было пригибать голову.
Тускло мерцающие язычки коптилок в зарешеченных нишах остались позади. А вот и обитая гвоздями запертая дверь справа, черный квадрат пять на пять футов, утопленный в неровной каменной стене. Ему почудилось, что дверь слегка подрагивает. Впрочем, возможно, дверь дрожала от треска его мотора: две недели назад у него отвалился глушитель.
Он повернул руль и ринулся в следующий пролет.
