Они пересекли виноградник, где на потрескавшейся земле, словно крабы, лежали спутанные лозы; потом свернули на другую дорогу, которая вилась и петляла меж скал все выше и выше, пока на гребне горы ветер не стал толкать их в спину и зачесывать наперед волосы.
За перевалом, на полпути вниз, им попалось стадо, штук двадцать коз и с ними пастух — лицо обтянуто кожей, ногти на руках и ногах сгнили, сорванные от постоянного лазания по скалам. Говорил он на каком-то певучем и малопонятном наречии горцев. Ветер шевелил на лбу его светлые волосы, под которыми сверкали серые глаза. Пастух знал множество историй, часто похабных, почти всегда смешных, как, впрочем, и бездну всяких древних легенд. Спиро, подобно большинству рыбаков, часто размышлял об этих светловолосых сероглазых островитянах, которые молятся в собственных храмах, где нет попов и где приносят в жертву коз. Они появлялись в Адамасе и в Плаке только в дни осеннего равноденствия, чтобы посидеть в кафе, выпить и похвастать тем, как любились с женщинами, мужчинами или собственной скотиной. Сыновей они держали дома для работы, а дочерей отправляли в Плаку учиться в гимназии; все денежные расчеты они предоставляли женщинам, говоря, что чтение, письмо и счет сродни магии, а магия — это по Ее части.
Пастух скривился, запустил руку под кожаный жилет и принялся яростно чесаться.
— Моя сестра умеет писать имя каждого мужчины у нас в роду, а еще она может в точности записать все, что вы ей станете говорить, а потом слово в слово пересказать это, даже если пройдет месяц, а ведь ей нет еще пятнадцати.
Спиро год посещал гимназию в Плаке, и некоторые из светловолосых девчонок-горянок были ему знакомы.
— А как зовут твою сестру?
Он спросил просто так, из любопытства, но пастух ткнул его морщинистым кулаком, и хотя ответил шутливо, в голосе слышалась тревога.
— Если даже Она не говорит никому своего имени, с чего бы это я стал открывать тебе имя женщины из моего рода?
Козы прыгали по красно-оранжевому глиняному склону. Город Плака лежит у подножия самой большой горы на острове, вершину которой венчает заброшенный монастырь; теперь он был хорошо виден в ясном вечернем воздухе, похожий на челюсть. Слева спускался к морю террасированный склон.
Панос повернулся к каменному водостоку, сбегающему к развалинам возле Старого города.
Пастух рассмеялся:
— А, вы туда, где спит Она! Потише, не разбудите Ее.
Панос только ухмыльнулся в ответ, а Спиро долго еще оглядывался на пастуха, гнавшего своих коз в сторону города.
Наконец братья подошли к развалинам и сели. Над ними высился древнеримский амфитеатр; далеко внизу шумел прибой. В залив никогда не заходят грузовые суда, он глубок, и в нем наверняка полно рыбы. Однако ни один христианский рыбак не сунется сюда на своем баркасе. Пастухи иногда забрасывают с камней бечевку с привязанными к ней крючками и грузилами, но рыбаки, пытавшие удачу в заливе — а каждый год несколько смельчаков заходят сюда, поддавшись на уговоры попа, — всегда возвращались с рассказами о зацепившихся сетях, о камнях, где никаких камней быть не должно. Дальше по берегу тонкими струйками поднимался дым; там были горные выработки.
Панос подтянул к себе обсыпанные меловой пылью ступни и обхватил колени.
— Зачем? — спросил наконец Спиро. — Зачем мы сюда пришли?
Его брат указал подбородком:
— А ты как думаешь?
Солнце на горизонте заливало бледным золотом волны, отделяя море от исполосованного ссадинами неба.
— Здесь красиво.
— Да.
— Но все-таки зачем мы сюда пришли?
— С нами случилось несчастье. Сначала мы поделились малость тем, что есть у нас, с соседями. Теперь должны немного поделиться с… с богами.
— Ты хочешь сказать, с Кириосом Иисусом?
Хоть и черные глаза были у Паниотиса, но и они вдруг сверкнули, как у того пастуха.
— Если хочешь.
— Тогда почему ты пришел молиться Кириосу Иисусу туда, где спит Она?..
— Я не говорил, что мы пришли сюда молиться. А вдобавок как Она может тут спать, если английские археологи выкопали Ее и увезли отсюда сто лет назад? Когда-то Она, может, и спала здесь, но теперь Она спит в парижском музее, во Франции. Твой прадед работал с теми, кто нашел Ее. Чему там тебя только учили целый год в гимназии?
