— Ты не глупа.
— Да. Но скоро будет еще одна схватка. И мне кажется, я знаю, кто победит.
— А я — нет.
Она посмотрела на свои колени:
— К тому же я уже немолода. Устала быть за ангелов. Мой мир рушится, Блэки. У меня есть Роджер. Я понимаю, почему Сэм проиграл, но не понимаю, почему Роджер победил. А в следующей схватке победишь ты, Блэки. Роджер проиграет. И этого я тоже не понимаю.
— Ты просишь меня, дьявола в серебристых портках, забрать тебя отсюда?
Она нахмурилась:
— Вернись и поговори с Роджером.
— Накануне войны встречаются военачальники противоборствующих армий. Говорят, что война будет всем только во вред. Однако вся вселенная знает, что они будут воевать.
Она глянула вопросительно.
— Это цитата.
— Пойди поговори с Роджером.
Я встал и пошел обратно к костру. Минут через пять меня окликнули:
— Блэки!
Я остановился у дуба, обхватившего мощными корнями валун. В таких местах большим деревьям не за что удержаться, и они рано или поздно падают.
— Я видел, как ты ушел в эту сторону.
— Роджер, — сказал я, — на Ядозубе все не так здорово, как хотелось бы.
Он пошел рядом со мной.
— Ты не можешь сделать так, чтобы сюда не тянули линию? — Он покрутил перстень на покрытом шрамами пальце.
— В законе сказано, что такому-то числу людей полагается столько-то энергии. Послушай… Ну протянем мы линию. Обязательно ли вам ею пользоваться? Не понимаю, почему это так вас пугает.
— Не понимаешь?
— Я говорил, что сочувствую…
Он сунул руки в карманы. Под деревьями было темно, и, хотя сквозь листья проникал свет, я не видел его выражения.
Его тон меня удивил.
— Ты не понимаешь, что тут происходит, да? Фидесса сказала, не понимаешь. — В голосе его слышалась усталость. — Я думал, ты… — Тут ход его мысли переменил направление. — Эти ваши линии… Знаешь, что удерживает здесь наших ребят? Я не знаю. Зато знаю, что они привязаны к этому месту не так крепко, как ты думаешь.
— Фидесса говорила, они отсюда уходят.
— Я никого не держу против воли. И Сэм не держал. В этом была его сила, и моя. Их свобода была нашей силой. Вы протянете сюда ваши линии, и, будь спокоен, ими станут пользоваться. Может, не сразу. Но станут. Если человека долго бить, он в конце концов сломается.
За деревьями я видел яму для барбекю.
— Может быть, ты просто с этим смиришься.
Он покачал головой. Лицо было совсем скрыто в тени.
— Мне-то что. У меня это было недолго, так что и потерять будет не жалко. Но нет.
— Роджер, ты ничего не теряешь. Ну проведут сюда линии — да наплюй на них, и все.
— Я говорю о силе. О моей силе.
— Не понял?
— Они видят, что происходит. — Он повел рукой, как бы обнимая всех ангелов Небесной обители. — Знают, что идет борьба. И я в ней проиграю. Было бы лучше, попробуй я действовать, как Сэм? Он бы попытался проломить тебе башку. Потом атаковал бы ваш серебряный драндулет с воздуха. Вероятно, угодил бы в кутузку, и мы вместе с ним.
— Да.
— Ты когда-нибудь терял что-нибудь для тебя дорогое, Блэки? Настолько дорогое, что невозможно даже говорить, как оно тебе дорого? Этого не стало. Ты провожал его взглядом. И вот его нет.
— Да.
— Да? Что это было?
— Моя жена.
— Она ушла к другому?
— Сгорела на оголенном кабеле. Это было в Тибете, мы работали ночью. И я все видел. И ее не стало.
— Знаешь, — сказал Роджер, помолчав, — мы с тобой во многом похожи. — Он опустил голову. — Я думаю, каково это будет… потерять Фидессу…
— Почему ты говоришь это именно мне?
Он пожал широкими плечами.
— Бывает, женщина ведет себя так, что чувствуешь… Сэм знал. Но это глупо, да? Ты думаешь, это глупо, Блэки?
Зашуршали листья, послышались чьи-то шаги. Мы обернулись.
— Фидесса?.. — спросил Роджер.
Она остановилась в полумраке. Я догадывался, что она не ожидала нас здесь увидеть.
Роджер глянул на меня. Потом на нее.
— Что это вы там делали вдвоем?
— Просто сидели, — ответила она, прежде чем я успел открыть рот.
Еще мгновение мы стояли молча. Было уже совсем темно. Под нами лежала Обитель. Потом Роджер резко повернулся, раздвинул ветки и зашагал к поляне. Я пошел за ним.
Поросенка уже разделали. Бо́льшую часть окорока срезали. Однако Роджер схватил кость и повернулся ко мне:
