В двенадцатом часу я все еще работал, когда лампочка над входом мигнула — это значило, что кто-то открыл входную дверь ангара. Я-то ее запер. Когда-то я дал Сэнди ключи, чтобы он мог прийти пораньше. Значит, это Сэнди. Я готов был сделать перерыв и поболтать с ним. Он часто приходил в разные неурочные часы, чтобы закончить какую-нибудь мелкую работу. Я ждал, что он зайдет в контору. Но он не шел.
Тут стрелка электросчетчика, до того стоявшая на нуле — маленький офисный компьютер энергию почти не расходовал, — дернулась и встала на семерку. Включилось что-то из тяжелых машин.
У нас оставались кое-какие дела, но ни одно из них не требовало оборудования такого размера. Я нахмурился, выключил компьютер и вышел из конторы. Первый большой люк в крыше ангара был почти закрыт корпусом корабля, принадлежавшего мне, Рэтлиту или Сэнди. Свет Стелларплекса выхватывал из темноты гладкий бок корпуса и терялся в паутине лифтов, мостков, тросов подъемников и грузозахватных крюков. Два других люка были пусты, и серебряные лучи падали на бетонный пол, образуя освещенные круги диаметром тридцать метров. И тут я увидел Сэнди.
Он стоял в световом круге от последнего люка, глядя вверх на Стелларплекс — блеск светила терялся на изрытом шрамами лице. Сэнди поднял левую руку, и мне показалось, что она какая-то слишком большая. Свет блеснул на серебряных суставах управляющей перчатки. Я понял, куда уходит энергия.
Рука Сэнди взметнулась над головой, и его накрыла тень — пятнадцатифутовый управляемый коготь грузозахватчика вымахнул из темноты, повторяя движения перчатки. Сэнди уронил руку перед лицом, скрючив пальцы. Металлические когти опустились на него и задрожали. Что-то в нем было такое… Он пытается покончить с собой!
Я рванулся к трепещущим, неуверенным когтям, прыгнул между ними, потянулся через плечо Сэнди и с силой вставил предплечье в пальцы управляющей перчатки — как раз в тот момент, когда Сэнди хотел сжать руку. Как я уже сказал, у меня довольно массивное плечо, но, когда управляемые когти сжались, нам едва хватило места в зажиме. Сэнди рыдал.
— Ты идиот, — заорал я, — безмозглый, инфантильный кретин, думаешь только о себе!.. — Я наконец содрал с него перчатку. — Какого черта, что с тобой случилось?
Сэнди сидел на полу, повесив голову. От него воняло.
— Слушай… — сказал я, возвращая грузозахватчик на место с помощью той же перчатки. — Если ты хочешь спрыгнуть с Края, пожалуйста. В заборе куча дыр. Но не смей приходить за этим сюда и портить мои инструменты. Свою голову можешь плющить сколько хочешь, а мою перчатку — не смей. Ты уволен. А теперь рассказывай, в чем дело.
— Я знал, что ничего не получится. Можно было и не пробовать. Я знал… — Слова мешались с рыданиями. — Но я думал, что, может быть…
Рядом с его левой рукой валялась разбитая фоторамка. И скомканный лист бумаги.
Я отключил перчатку, и жужжание грузозахватчика высоко у нас над головой умолкло. Я подобрал бумагу и расправил. Я не собирался читать письмо целиком.
Дорогой Сэнфорд!
С тех пор как ты уехал, у нас были трудности, но не очень большие. Скажем так, напряжение заметно спало после твоего отъезда, и дети привыкают, что тебя нет, хотя Бобби-Ди сильно плакала поначалу. Но теперь уже больше не плачет. Мы получили твое письмо и рады были узнать, что дела у тебя налаживаются, хотя Хэнк сказал, что ты должен был написать гораздо раньше, и очень сердился, несмотря на то что Мэри пыталась его успокоить, но он только сказал: «Когда он женился на вас всех, он женился и на мне тоже, и я имею право на него злиться точно так же, как и вы». И это правда, Сэнфорд, но я передаю тебе то, что он сказал, потому что это его точные слова, а я думаю, ты должен узнать, что мы тут о тебе говорим, особенно потому, что мы все в той или иной степени с его словами согласны. Ты написал, что, может быть, сможешь посылать нам немножко денег, если мы хотим, чтобы ты вернулся домой, и я думаю, это будет очень хорошо — в смысле, насчет денег, — хотя Лора сказала, если я тебе об этом напишу, она с нами разведется, но она только так говорит, а я, как и Хэнк, имею право высказать свои мысли, а именно: да, я считаю, ты должен посылать деньги, особенно после той неприятной истории, которая случилась прямо перед твоим отъездом. Но мы все согласились между собой, что не хотим, чтобы ты возвращался. И если в этом случае ты не будешь посылать деньги, то мы лучше без них обойдемся.
