5 октября на рассвете самолеты «Нормандии» взлетают, чтобы сделать еще один прыжок вперед. Фронт отодвинулся от Барсуков более чем на 150 километров. Немцы бегут повсюду, бегут так быстро, что им не всегда хватает времени на выполнение полученного приказа сжигать все при своем отступлении. Во главе «Нормандии» летел сам генерал Захаров на своем скоростном Ла-5, который он по привычке пилотировал, не закрывая фонаря кабины. Самолеты садятся у деревушки Слобода.
Едва эскадрилья успела устроиться на новом месте, как прибегает запыхавшийся переводчик:
— Мой командир, только что звонили из дивизии. Приказано срочно направить четыре истребителя в Боровское для сопровождения прибывшего из Москвы «Дугласа», на котором к нам летит генерал Пети.
Прибытие самолета из Москвы всегда вызывало самые оживленные разговоры. Самый первый и самый главный вопрос у всех:
— Есть ли письма?..
Ведь во время войны в России так тягостна была мысль, что ты находишься в тысячах километрах от дома, семьи, родины и не знаешь, сможешь ли получить оттуда какие-либо известия. Хотя бы почтовую открытку, простую газету или журнал, пусть даже об охоте или о филателизме, но из Франции, написанные по-французски и изданные французами, вместо нелепых информационных бюллетеней из Алжира. Нам хотелось, чтобы бумага пахла Францией, ароматом ее земли, воздуха…
На этот раз самолет не разочаровывает бедных изгнанников. Есть письма и газеты. Прибыли также новые переводчики. Есть приказы о повышении по службе и награды. И, наконец, прилетел сам генерал Пети. Он лично хочет познакомиться с боевой жизнью, которую ведут его солдаты. Эта возможность ему предоставляется. В дни его пребывания в эскадрилье боевые вылеты не прекращаются. Он провожает самолеты, вылетающие на задание, и встречает их. И если не хватает одного или двух, подбегает к вернувшимся летчикам и взволнованно спрашивает:
— Кто не вернулся? Он спасся? Видели ли вы его? Не сгорел ли он в самолете?
Ну что ж, командование хотело на месте ознакомиться с тем, как живут добровольцы «Нормандии». Теперь оно знает даже, как они умирают.
Сначала не возвратился Сэн-Фалль, вылетевший на свое первое задание. На следующий день не вернулись Бегэн, Бон и Дени.
Генерал не хочет больше слышать о потерях. Но если бы он остался у нас до 15 октября, то он мог бы присутствовать при последнем вылете Барбье — последнего погибшего в полку «Нормандия» во время первой кампании в России.
Впоследствии гибель Дени и Бона подтвердилась. Но Сэн-Фалль и Бегэн были только ранены. Это уже удача. Если кто-либо из летчиков не возвращается на аэродром, то еще остается надежда на то, что он остался в живых. Пропавший без вести не всегда погибает. Он может совершить вынужденную посадку, может выпрыгнуть с парашютом. Но если то или другое случалось на территории врага, судьба летчика была такой же незавидной, как и судьба летчика, убитого в бою. Из всех французских летчиков, попавших в руки к немцам, остались в живых только четверо. Об остальных мы так ничего и не узнали.
Спустя некоторое время допрашивали одного захваченного в плен немецкого летчика. Его спросили, зачем немецкая армия совершает такие ненужные жестокости, как полное уничтожение городов и сел. Он нам ответил:
— Das ist krieg[17].
Подобное утверждение свидетельствовало о том, что у французских летчиков было очень мало шансов остаться в живых, попав в плен к немцам на русском фронте. Нужно было рассуждать и поступать так же, как этот немец.
Белый ковер покрыл землю. Природа словно стыдилась чудовищных разрушений и хотела прикрыть ужасные следы войны: воронки от снарядов, сожженные танки, развалины зданий, обломки разбитых самолетов, тысячи и тысячи трупов. Под легким белым покрывалом все это выглядело менее безобразно.
Отныне Россия в течение долгих пяти месяцев будет жить совершенно другой жизнью, непохожей на ту, которая началась после весенней оттепели.
6 ноября 1943 года в десять часов тридцать минут утра, пролетев на бреющем полете над землей, в которой осталось столько наших товарищей, уцелевшие летчики «Нормандии» покидали фронт. В Москве их ожидал самолет полковника де Мармье. Он привез им благодарность Франции и по приказу де Голля прикрепил к их знамени орден Крест за освобождение.
