Каждый раз, выбрасывая в мусоропровод пакет с отходами нашей городской жизни, я вспоминаю Японию, где выбросить вещь сложнее, чем ее приобрести.
Я прожил там два года, в конце недели регулярно сортируя накопившийся мусор по четырем пакетам: пищевые отходы, бутылки, банки, бумага. Но это была всего лишь первичная сортировка. Пакеты из-под напитков там положено было разрезать, расправлять, складывать в стопки (как книжки!), перевязывать их веревочкой и только тогда нести на помойку. Банки из-под пива положено было плющить, бутылки – тщательно мыть. Да и пищевые отходы делятся дотошными островитянами на белковые, овощные и кости. И еще много, много мелочей, связанных с избавлением от обычных отходов. Необычные отходы – отдельное, сложное дело: старая мебель, вещи, сломанная техника, игрушки, домашние растения, отвалившиеся куски штукатурки требуют особых, непростых манипуляций.
Надо признаться, сортировщик мусора из меня, русского, в Японии катастрофически не получился. За это соседи (в основном неработающие домохозяйки) регулярно возвращали мне мой мусор под дверь с приклеенными посланиями, изобилующими восклицательными знаками. Неведомые иероглифы увещевали и грозили. Я же, направляясь в университет, возвращал мои пакеты на помойку. В конце концов на меня плюнули: что с него, дикаря, возьмешь?! Спасло мое незнание японского и их незнание английского, на котором я этим маленьким хозяйкам маленьких домиков что-то пытался объяснить. Другого русского коллегу, давно живущего в Токио и собирающегося переезжать с одной квартиры на другую, домосидящие соседки заранее предупредили: “Мы еще посмотрим, что вы будете выбрасывать”. Это прозвучало зловеще.
Знакомая англичанка рассказала, как в Лондоне пожилая соседка встретила ее возле мусорных контейнеров: “Госпожа N, я всегда полагала, что вы – леди, а ваш муж – джентльмен. Но когда я вчера заглянула в выброшенный вашей семьей пакет с пищевыми отходами, я поняла, что вы не леди, а ваш муж – совсем не джентльмен”.
После Японии мне захотелось написать кафкианско-беккетовскую пьесу о стране с режимом экологического тоталитаризма, где главная цель населения – избавление от мусора, который каждому приходится хранить или вечно таскать на себе…
Если косо взглянуть на современного человека, мы все – обыкновенные производители мусора, и больше ничего. Ну, еще мы воспроизводим самих себя. Чтобы? Опять производить мусор. Ведь в конечном итоге все наши города, поезда, самолеты, музеи, храмы, машины и компьютеры – обыкновенный мусор. Лес – не мусор, река – не мусор, Уральские горы – не мусор. А Тадж-Махал, аэропорт Шереметьево, Эйфелева башня – мусор. И книги – тоже мусор.
В отличие от леса или Уральских гор, от мусора надо избавляться.
Конечно, мы стараемся его использовать.
Мальчиком я с приятелями ходил на огромную подмосковную Саларьевскую свалку. Теперь там высится гора с горнолыжным спуском: мусор воздвиг ее!
Японцы, как известно, за счет мусора расширяют свое островное государство. Из мусора уже строят дома.
Но все-таки человек обречен за жизнь свою обрасти персональным мусором, который после него останется: дом, мебель, одежда, любимые книги, курительная трубка, трость, тапочки, вибратор, ружье, тренажер, статуэтки “Оскаров” или медали за спасение утопающих. Родственникам усопшего всегда приходится с этим всем что-то делать.
Собственно, легко и самому стать мусором. Вспомним финал фильма “Однажды в Америке”: подъехал мусоровоз к особняку, вышел вполне приличный господин, решивший завершить свой земной путь. Мусоровоз отъехал, увезя его в себе. И ляжет тело его кирпичом в стену нового особняка. И вселится туда новый приличный господин. И придет ему время завершить свой путь земной. И, выпив на прощанье виски, снимет он трубку телефона и вызовет мусоровоз.
