Ноль-Ноль - страница 7

Завернув за угол станционного вестибюля, подойдя к самым входным дверям, он не стал соваться внутрь, а остановился спиной к стене. Чуть подождал, пропуская народ, следя, не затормозит ли кто. И вдруг поймал себя на том, что в неиссякаемой, грузно валящей мимо, строго в одном направлении толпе, пинающей его какими-то сумками, оплевывающей незатушенными окурками, не способен различить отдельных составляющих.

Витька тряхнул головой и двинул назад, выгребая против их жуткого течения. Потолкался на рыночном пятачке в жирном запахе шаурмы и уже бегом направился направо, в проход между «стекляшками». Завернул в одну из них, торгующую, как оказалось, фильмами, где из-за неработающего кондиционера вдыхать приходилось теплый кисель, некоторое время наблюдал сквозь дверь за улицей. Он понимал, насколько смешны его маневры, но хоть что-то предпринимать стоило… наверное…

У входа в магазинчик Витька видел здоровый, измалеванный всеми цветами спектра щит — рекламу подборки дисков с безразмерным реалити-шоу, столь популярным, что даже Витькину память его название успело испачкать: интрига там состояла вроде бы в том, что молодые смазливые имбецилы обоих полов спаривались в разных комбинациях и разбегались после обязательных визгливых скандалов, расцарапанных рож и битья посуды (плюс ведущая: вусмерть отпиаренная на гламурном поприще шаблынь с внешностью и мозгами резиновой бабы)… Черт, совершенно невозможно тут дышать…

Он уже шагнул к двери, когда сообразил, что парень напротив, возле узбекской забегаловки, прохаживающийся туда-сюда с мобилой у уха, торчит там все то время, что Витька здесь… И, кажется, все время говорит по телефону… Регулярно бросая исподлобья взгляды по сторонам… Немаленький такой тип, спортивненький… Вдруг показалось, что где-то Витька его уже видел…

Тут же пришло в голову: ведь отсюда мне некуда отходить. Интересно, решатся ОНИ, если что, крутить меня на глазах у кучи народа?.. Проверять это у Витьки желания не было. Он выскочил и втопил дальше почти с максимальной своей скоростью (насколько можно было ее поддерживать в довольно людном месте) до перекрестка и оттуда в первом попавшемся направлении…

Следующие полчаса он петлял бегом и шагом, кое-как унимая непривычную к такому спорту дыхалку, незнакомыми переулками и дворами, беспрестанно оглядываясь, задерживаясь в подворотнях, окончательно запутываясь… и в конце концов оказался, взмокший, отдувающийся, очумелый на набережной Яузы напротив Лефортовского, кажется, парка.

Неожиданно долго пришлось ловить мотор в сторону центра. Но только выбравшись из «Волги» у метро «Китай-город» на Варварке, Витька подумал о том, что пока так и не представляет себе дальнейшей «вписки»… А также — что врать бедной Троянской…

Хотя… зачем теперь что-то вообще объяснять?..

В итоге он залег у Михея. Во-первых, у них с Ткачуком было мало общих знакомых (а значит, имелась надежда, что на него сразу не выйдут), во-вторых, у Михи хватало безумия, чтобы ничему особо не удивляться. Длинный, жилистый, ушастый, с обаятельно-звероватой рожей, он слыл городской (и даже, возможно, национальной) достопримечательностью — дауншифтер, бродяга, мистик, гуру, «белый дикарь». Витька его обычно приветствовал с интонациями Генри Мортона Стэнли: «Doctor Tkachuk, I presume?»

Выяснилось, что Михей как раз намылился в очередную экспедицию по Центральной Америке приобщаться тамошних колдовских практик. Неожиданного гостя он сплавил на дачу в деревеньку со стремноватым названием Омутище, что на Клязьме во Владимирской уже области, неподалеку от Веничкиных Петушков.

В здешнем двухэтажном коттеджике в отсутствие хозяев Витька провел следующие три дня и четыре ночи в полнейшем безделье и безмятежности, постепенно и сам переставая верить, что что-то происходит. Листал найденную на полке «Естественную историю» Плиния Старшего. Временами ему представлялось, что он читает собственные Михеевы отчеты о путешествиях — не сразу поймешь куда: в реальную Африку или в псилоцибиновые дебри. Вот тебе еще один вариант путешествия внутрь… «Нигер берет начало между областями тареллийских и экалийских эфиопов. Недалеко от них живут атланты, полудикие эгипаты, блеммийцы, гамсафанты, сатиры и гимантоподы… Атлантам чужды человеческие обычаи, они не называют друг друга по именам. Троглодиты роют пещеры, это их дома, пища — мясо змей, а вместо голоса — шипение. Авгилы чтят только подземных богов. Гамфасанты ходят голые и, не имея никакого понятия о войне, не общаются ни с одним чужеземцем. Рассказывают, что у блеммийцев нет голов, рот и глаза находятся на груди. У сатиров, кроме внешнего сходства, нет ничего человеческого; эгипаты выглядят так, как их обыкновенно изображают. Гимантоподы косолапы, они не ходят, а ползают…»