— Письмо отцу.
— Разве он куда-то уехал? — удивилась она.
— Уехал.
Как-то все это странно… И мама такая холодная и равнодушная. Она, помедлив, спросила:
— А он скоро вернется?
— Нет. — Мать по-прежнему не смотрела на нее. — И я должна поехать к нему.
— А я?
— А ты пока останешься здесь.
Мать продолжала заполнять своим бисерным почерком бесконечные листы бумаги. Они слетали со стола и рассыпались по полу — вот уже вся комната усеяна ими.
— Если ты скоро поедешь к нему, зачем ты ему так много пишешь?
Мать продолжила свое занятие. Через некоторое время сказала, продолжая писать:
— Потом поймешь.
Закончив, она отодвинула от себя листочки и поднялась. Внезапно в комнате резко похолодало. Листочки бумаги превратились в белый снег — он завалил пол, лежал на подоконнике, на столе, на кожаном отцовском диване и не таял. Мать шла по белым сугробам, не оставляя следов.
— Мама!
Мать обернулась — в руке у нее был пузырек.
Она насыпала таблетки в ладонь и глотала их одну за другой.
— Что ты делаешь?
Мать улыбнулась:
— Так надо. Прости меня, милая.
Она легла на диван и вытянулась, скрестив руки на груди. И внезапно снег превратился в цветы — белые лилии были рассыпаны по всему полу, настоящий ковер из лилий, они покрывали диван и неподвижно лежавшее на нем тело матери.
Лицо матери среди белых лилий — такое же белое, мертвенно-белое, ставшее вдруг чужим…
Она услышала свой дикий крик:
— Мама! Мамочка!
Лицо матери перед глазами кружилось, кружилось и таяло, таяло… Вместо него вдруг возникло другое лицо, и это было еще страшнее…
— Мама! Мамочка!
Лена стояла на коленях перед постелью Ольги Васильевны и трясла ее за плечо.
— Проснись, мамочка!
Ольга Васильевна с усилием открыла глаза, возвращаясь из мира кошмара в реальный мир.
— Мамочка!
Она повернула голову и попробовала улыбнуться напуганной Лене:
— Ну что ты, что ты!.. Уже все в порядке…
Пивной праздник вчера вечером не состоялся. После ночного приступа, последовавшего за обмороком, Ольга Васильевна крепко спала под действием успокоительного. Лене никуда не хотелось выходить. Хотя она знала, что матери ее помощь не понадобится, единственное, что ей сейчас нужно, — это сон, все равно вылезать из дома не было никакого желания.
Выпив три чашки кофе, Лена снова завалилась на диван с «Унесенными ветром». Вот жизнь была у Скарлетт О'Хара! Хотя, собственно, зачем ей завидовать — сейчас у нас ситуация такая же, какая была в шестидесятые годы прошлого века у них. Да, но у Скарлетт был Ретт Батлер! А у нас сейчас таких нет.
И снова в голове закрутились дурацкие мысли: она с Игорем в гондоле, ночные огни Венеции… «Вы верите в переселение душ? В другой жизни вы были Еленой Прекрасной»… Господи, какая же она дура! А как она полезла к нему в последнюю ночь на пляже в Лидо! Неудивительно, что он так отреагировал! Хотя, с другой стороны, зачем он ее вообще туда повез? Ночь, пляж, костер располагают к романтическим отношениям. Вот именно — к романтическим! А у Игоря к ней было только сексуальное влечение. Он ведь не привык к отказам. Еще бы — такой супермен, и вдруг получил по носу от какой-то девчонки! После того как она ушла из его номера в отеле, ему просто захотелось взять реванш. Ну, хоть этого удовольствия она ему не доставила!
Лена отбросила книгу. Вообще, если вот так лежать целыми днями на диване и думать невесть о чем, можно и свихнуться! Надо хоть чем-нибудь заняться. В поисках поля деятельности она решила пока убрать квартиру. Достала ведро, тряпку и принялась за дело.
Телефонный звонок застал ее в разгар уборки. Спрыгнув со стула — Лена безуспешно пыталась добраться тряпкой до хрустальных плафонов люстры, — она побежала в коридор к аппарату. Приятный мужской баритон вежливо осведомился:
— Я имею честь говорить с госпожой Трофимовой?
— Извините, Ольга Васильевна подойти к телефону не может, — тоже вежливо ответила Лена, не вдаваясь в подробности.
— Мне нужна госпожа Елена Трофимова.
— Это я. — От неожиданности Лена слегка растерялась. Кто бы это мог быть?
— Вас беспокоит директор рекламного агентства «Блю стар» Аркадий Овчинников. Прежде всего примите мои поздравления.
