Вук пожал плечами:
— Я никакого приказа не отдавал. Ты был единственным уполномоченным.
— Ну, значит, меня подставили. Послушай, я отдал все свои средства — заметь, не маленькие, — на покупку оружия для «Двуглавого орла». Я сам сражался на вашей стороне три года, у меня шкура продырявлена…
— Я все это знаю и ценю. Учитывая твои прежние заслуги, мы не будем преследовать тебя как отступника. Верни деньги и живи дальше как хочешь.
— Да нет у меня этих денег! — Игорь чуть не сорвался, но в последний момент сумел себя сдержать. — Нет и не было! Подожди. Помнишь, мы договаривались, что эта финансовая операция будет моим последним делом в отряде? Помнишь?
Бородач кивнул.
— Так вот. Я провел всю предварительную подготовку. Я лично договорился с общинами в Гамбурге, в Брюсселе и в Женеве, а Францию обещал взять на себя Слободан. Деньги должны были быть переведены в Амстердам, счет на пароль. На этом мое участие в операции закончилось.
— Они и были переведены. И сняты. Вся сумма целиком. Пароль мог знать только ты.
— Но я не знал его! Не я открывал счет! Это должен был сделать Слободан.
— Слободан был убит еще до того, как деньги исчезли. Так что сам понимаешь…
Бородач угрожающе усмехнулся. Игорь вытер пот со лба.
— Но какой мне резон брать эти деньги? Я же сам отдал вам все, что имел!
— Вот именно поэтому. Ты разочаровался в нашем деле и решил возместить денежные потери. — Бородач презрительно сплюнул. — Все вы, чужаки, одинаковы!
— Хорошо. — Игорь предпринял последнюю попытку. — Как я могу доказать свою невиновность?
Бородач пожал плечами:
— Боюсь, что никак.
— А… Испытание?
— Ты имеешь в виду испытание охотой? — Бородач пристально смотрел на Игоря. — Ты пойдешь на это?
— Ничего другого мне, похоже, не остается.
Бородач ненадолго задумался, а потом сказал:
— Ну что ж, у меня была мысль, что ты предложишь такое решение, поэтому я приготовился. Стены в этом подвале достаточно толстые, звуки выстрелов никто не услышит. Так что…
Игорю приходилось слышать, что такое «испытание охотой», но своими глазами он этого никогда не видел. А вот теперь не то что увидит — станет главным участником.
В девятнадцатом веке «испытание охотой» использовали сербские вельможи (да и не только сербские) для разрешения споров, зашедших в тупик. Если обвиняемый был знатного рода и не мог доказать свою невиновность другим путем, он полагался на Божий суд. Человека помещали в закрытую комнату, достаточно большую, и давали в руки колокольчик. По углам комнаты ставили четырех стрелков с завязанными глазами. Обвиняемый должен был двигаться по комнате, колокольчик звенел, а стрелки пытались убить жертву, целясь на звук. Если в течение сорока минут обвиняемому удавалось остаться в живых, вина с него снималась. Бог был на его стороне. Но редко кому это удавалось…
Бородач встал. Один из молодцов подхватил табуретку, на которой он сидел, и вынес в коридор.
— Ну что ж, — сказал бородач. — Нас, правда, только трое, но, думаю, этого достаточно. Ты готов?
Игорь собрался с духом.
— Готов.
— Тогда приступим.
В руках у бородача оказалось ружье. Он щелкнул затвором, проверяя, все ли в порядке.
— Так. Колокольчик мы ставим посреди комнаты. Ты сам завяжешь нам глаза, чтобы не было недоразумений. Потом идешь на середину комнаты, берешь колокольчик — и начинаем. Главное условие — не стоять на месте. Понял?
— Вполне.
— Время засекаешь сам, хотя это и против правил. Но секундантов здесь нет, уж извини.
Три стрелка замерли в углах комнаты. Игорь знал: они испытывают то же, что охотник в засаде при приближении дичи, — все чувства обострены до предела и работают на одну цель. Вернее, на ее поражение. На мгновение Игоря охватила ярость: не позволит он этим кретинам отправить себя на тот свет, как жертвенного барана! Однако он быстро взял себя в руки — ярость в таком деле плохой помощник. Единственное, что может его спасти, — быстрота реакции и точный расчет, а для этого необходимо хладнокровие.
Он сделал пробный шаг вправо, стараясь не шевелить рукой, но проклятый колокольчик все-таки звякнул, и тут же одновременно раздались три выстрела. Мимо… Ага, не утратил он еще боевых навыков! Хотя сейчас Игорь не чувствовал ни азарта, ни того почти наркотического опьянения опасностью, какое часто наступает во время настоящего боя. Голова работала четко и ясно, как компьютер. И в то же время он сейчас не был человеком-личностью, неким индивидуумом Игорем Болотовым. Он был зверем, загнанным в ловушку. А у зверя в таких ситуациях инстинкты обостряются до предела. Но на одних инстинктах эту игру не выиграешь…
