Я спустилась за ним на первый этаж, где потрясающе пахло яйцами и беконом – тошнотворно потрясающе. И действительно, на сковородке поджаривались два свежих стейка, на середине стола стояла большая тарелка с омлетом, а рядом – графин с апельсиновым соком и стопкой намазанных маслом тостов.
– Голодна? – спросил он с гордостью, вставая рядом с плитой и переворачивая стейки. Кончено, он радовался тому, что готовил мне завтрак, но я почувствовала себя засранкой.
– Стейк? Я думала, бойцы пьют все эти разнообразные коктейли.
– И их тоже, – рассмеялся он.
Поддев лопаточкой большой кусок мяса, и выложив его на тарелку, он стал нарезать его на кусочки. Со стейка стекали сок и кровь. О, Господи. Он поставил блюдо прямо передо мной, и в моем горле образовался комок.
– Сет, – прорычала я, отодвигая тарелку, – у тебя есть фрукты или йогурт? Что-нибудь, кроме мяса и яиц? – Я чувствовала себя грубой. Очевидно, что он рано встал, чтобы всё это приготовить для меня.
Его карие глаза расширились, он посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.
– Ты не любишь стейк?
– Люблю, но не рано утром.
– Хорошо, – сказал он, открывая холодильник. – Тебе повезло, потому что у меня куча фруктов и йогурта.
Он выложил на стол яблоки, апельсины и коробку с голубикой и клубникой. Затем достал из холодильника Греческий йогурт>15. Я наблюдала, как легко он двигается по кухне, доставая тарелку из шкафчика и ставя передо мной. Я переложила йогурт в тарелку, посыпав его голубикой, пока Сет ел свой стейк.
– Твоя мама составит нам компанию за завтраком? – спросила я его, уже наполовину съев свой завтрак.
Он покачал головой.
– Она проспит до полудня.
Он положил последний кусочек стейка в рот и переложил пустую тарелку в раковину. Он сполоснул рот, я передвинула ему свою пустую тарелку.
Я обулась и присоединилась к Сету, ждавшему в машине.
– Можем мы заехать ко мне, чтобы я взяла одежду для работы?
– Конечно, детка, – рассмеялся он, выезжая с подъездной дорожки.
Этим утром он был бодрым и веселым. Я думала, что он будет разбитым после прошедшей ночи.
– Ты выглядишь счастливым, – произнесла я. – Мне это нравится.
– Сегодня у меня нет причин грустить. Обычно, после того как я привозил маму из полицейского участка, я шёл в тренажёрный зал к самому открытию и лупил по боксёрской груше, что есть силы. Однако, этим утром, я проснулся рядом с твоим прекрасным лицом и вспомнил, что ты – моя девушка. – Он улыбнулся, краем глаза посмотрев на меня, и сжал моё бедро. – День обещает быть замечательным.
Жар, возникший в груди, достиг щёк от одной мысли, что он проснулся таким счастливым, только потому, что я – его девушка. Это заставило меня чувствовать себя особенной, а кому не нравится чувствовать себя особенным?
Дома я провела совсем мало времени. Сет ждал в машине, пока я собирала вещи – свитер, чёрные брюки и чёрные туфли на невысоком каблуке. Я также схватила косметичку и расчёску. Затем я взяла леггинсы и футболку для занятий спортом и уложила всё в сумку. Когда мы пришли в тренажёрный зал, тренер Деррил полностью завладел вниманием Сета, выговаривая ему за опоздание и непрофессионализм. Джексон тоже был здесь, он стоял, облокотившись о стену, и качал головой, с неодобрением глядя на нас. Я отошла от Сета, оставляя его разбираться с раздражённой командой, и направилась в душевую. Переодевшись, я вернулась в зал. У Сета был спарринг на боксёрском ринге. Я отвела взгляд от него в тот момент, когда его кулак должен был коснуться лица его визави. Я не видела, но слышала, как парень упал на пол, и поёжилась, ярко представив картинку.
– Олли! – позвал меня папа из своего окна. Я подняла взгляд и увидела, что он наполовину свесился оттуда. Мысль о том, что он может упасть, нервировала меня.
– Привет, пап.
– Подожди, – улыбнулся он, – я спущусь.
Я водила ногой по мату, пока ждала его. Он вывернул из-за угла – весёлый, но настороженный. – Тебя уже давно не было видно в зале, – сказал он, обнимая меня.
– Да, я была занята. Но сегодня я здесь.
Папа положил свою тяжёлую руку на моё плечо, провожая меня к рингу. Я искоса взглянула на него и в его кармане заметила картошку фри. Вытащив её, я уставилась на папу.
