— Это всегда так грустно, — произнес он. Никто не возражал.
Сиделка тут же заявила им, что у нее мало времени, что ее ждут другие клиенты и что ей непременно нужно дать показания первой.
— Показания? — спросил Хамре и вопросительно взглянул на меня.
Я открыл рот, но она опередила меня.
— Разве это не так называется?
Исаксен и Андерсен осторожно передвигались по комнате, стараясь ни к чему не прикасаться. Бледные веснушки Исаксена почти совсем исчезли при этом плохом освещении. Андерсен тяжело дышал после подъема по лестнице. Его большой живот выпирал из-под пиджака, и, казалось, готов был лопнуть. У Исаксена было привычно кислое выражение лица, и он совершенно не обращал внимания на мое присутствие, Хамре смерил меня долгим взглядом.
— Есть признаки того, что смерть была насильственной?
Я выразительно посмотрел на него.
— Ты ведь знаешь предысторию. Послушай. С сиделкой был совершенно четкий уговор, что, когда она придет, дверь должна быть открытой. Но дверь оказалась закрытой, и мы были вынуждены ее взломать.
— Минутку, Веум. А почему, собственно говоря, ты появился здесь именно сегодня?
— Утром я вернулся из Сотры. Позвонил в больницу, мне сказали, что его выписали. Я пошел прямо сюда и встретил…
— Ли. Меня зовут Тора Ли, — произнесла сиделка, казалось, она хочет протянуть руку для рукопожатия.
— Так, — сказал Хамре. Все трое полицейских молча обернулись ко мне. Взгляд Исаксена был устремлен через окно на улицу, как будто бы мои слова не интересовали его, но по его напряженной позе я понял, что он весь внимание.
— Фру Ли рассказывает, что, когда она подходила к дому, она заметила, как из него выходил человек. Он хромал, — добавил я многозначительно.
— Так, — произнес Хамре нетерпеливо. — Но…
— И мы нашли Ялмара Нюмарка здесь. Подушка лежала на полу, как будто бы кто-то использовал ее для того, чтобы…, Я постараюсь выяснить причину его смерти, буду следить за расследованием. И если окажется, что смерть наступила в результате удушья, то для меня лично это будет крайне подозрительно.
Хамре терпеливо закрыл глаза, давая понять, что не стоит поучать его, ведь все это его обыденная, рутинная работа, потом он снова открыл глаза.
Я быстро проговорил:
— А когда я был здесь в последний раз, Ялмар Нюмарк показывал мне коробку со старыми материалами, касающимися пожара на «Павлине». Газетные вырезки, материалы дела, отчеты экспертов и тому подобное. И вот теперь эту коробку я нигде не могу найти.
— И ты рыскал тут повсюду? Пооставлял небось свои отпечатки пальцев по всей квартире, так что никаких других теперь уж не найдешь.
— Это не играет никакой роли, и тебе это известно не хуже, чем мне. Если чужие отпечатки существуют, то ты их все равно обнаружишь. К тому же тут и не требуется особых поисков. Когда в тот раз Ялмар Нюмарк показывал мне коробку, он приносил ее из спальни. Либо она стояла внизу, под кроватью, либо на самом верху гардероба, или в тумбочке у кровати. Но я могу биться об заклад, она была под кроватью. Тот, кто унес ее…
— Если кто-то действительно унес ее, — прервал меня Хамре. Выглядел он бледновато. Там, где он провел свой отпуск, было слишком мало солнца. Щеки обросли щетиной, было в его облике что-то такое потрепанное, отнюдь не предвещавшее хорошей погоды в этом деле. Он обратился к остальным: — Пусть доставят все необходимое, чтобы произвести надлежащий осмотр квартиры. Я забираю с собой Веума, мы выслушаем его показания.
Торе Ли он сказал доброжелательно:
— А вы можете заняться сейчас другими своими пациентами, если будете столь любезны и свяжетесь с полицией попозднее, сегодня же.
Сиделка благодарно кивнула. Хамре мотнул головой в сторону двери и строго посмотрел на меня.
— Пошли, Веум.
Я выйти вслед за Торой Ли. В двери я замешкался и оглянулся назад. Йон Андерсен с интересом изучал фотографии родителей Ялмара Нюмарка в то время, как Педер Исаксен молча рассматривал оконный переплет, как будто надеялся увидеть там неопровержимые улики. А в глубине квартиры лежал на смертном одре Ялмар Нюмарк, всеми покинутый, оставленный, как ставший ненужным предмет.
