Фергюсон посмотрел наверх. В узком проулке было уже темновато – день клонился к вечеру. Над головами сгустился рой микродронов. «Паранойя» сообщила: зарегистрированы молекулы веществ, входящих в состав гексогена. На ходу инспектор сканировал все двери. Возможно, сведения «Огл Земли» о жильцах и устарели, но структуру помещений и проходов за дверями она наверняка передавала правильно. Большинство дверей вели в магазины и квартиры. Инспектор пока оставил их без внимания, отыскивая дверь, за которой находилось бы небольшое замкнутое помещение.
Рой микроскопических беспилотников отыскал ее раньше Фергюсона. В нескольких метрах впереди, примерно посередине аллеи, рой крутился миниатюрным торнадо, жужжал, зависнув рядом с серой деревянной дверью. На двери болтался висячий замок – но ее открывали день или два назад, судя по примятой траве и отодвинутому мусору.
– Чем пахнет? – спросил Фергюсон у ропа. Тот покачал жестким щупальцем у двери.
– Все сложно. Я не могу зарегистрировать гексоген – но дроны вынюхивают лучше. Запахов хватает: машинное масло, микрочастицы железа и углерода, разные реактивы, растворители и смазки, моющие средства вроде «Сварфега». Возможно, это мастерская?
– Пусть исследуют дроны, – решил инспектор.
Два десятка микроботов отделились от роя и просочились в дверную щель. Фергюсон подключился к их камерам. Внутри – почти полная темнота. Дроны разлетелись по сторонам. Примерно за минуту они чуть ли не фотон за фотоном выловили из мрака рассеянный свет, выстроив картину в серых тонах. Инспектор осмотрелся, разворачивая камеры. Комната походила на невысокую прямоугольную коробку длиной около пяти, а шириной – примерно в три метра. У стены стоял продавленный диван. В дальнем конце – раковина с двумя кранами. Всего три лампы. Одна – переносная, висела на стене, провод змеился по полу. Повсюду валялись жестянки, коробки из картона и углеродного волокна. Бутылки, банки, тюбики. Массивный механизм с рычагами сбоку, сверху устройство вроде домкрата с длинной толстой ручкой: покопавшись в памяти, Фергюсон распознал примитивный печатный станок. По стенам развешаны инструменты, и закрытый ящик возвышался у стены. На полках – небольшие сложные механизмы. Токарный станок, верстак: толстая грубая пластина шиферного сланца на рулоне односторонне клейкого пластика из углеродного волокна.
Вполне безобидно. За одним исключением: химический анализ запахов, формирующийся еще медленнее, чем вид комнаты, показал, что в воздухе присутствуют молекулы гексогена, а запахи его прекурсоров примешиваются к ароматам масла и моющего средства.
– Это логово Хардкасла, – объявил Фергюсон. – Здесь его мастерская и фабрика бомб.
Он был настолько уверен в своей находке, что тут же отправил информацию по сети, вызвав перегрузку и лихорадочный обмен данными НПИИ в масштабах всего города.
– Отчего ты так уверен? – спросил Лодырь. – Да, это логово преступника, но…
Инспектору пришлось задуматься. В самом деле, отчего он так уверен, что здесь прятался робот?
– Нет ни кружек, ни даже чайника, – указал он на очевидное.
– А-а, – выговорил Лодырь и после паузы занес щупальце над замком. – Мне войти?
– Ни в коем случае! – отрезал инспектор, затем, осмотревшись, добавил: – Уведите всех из этого здания. А потом – из района вокруг.
На двери висел простой замок с накладкой и проушиной, но, чтобы войти, потребовались многие часы. Перед тем как послать внутрь полностью снаряженного ропа, в комнату собирались отправить микророботов: и летающих дронов, и жуков-светильников, и чуть более крупных, но все равно миниатюрных ползунов, которые должны были обследовать все щели и отверстия в поисках ловушек и бомб. Однако даже такие меры не успокоили инспектора, и он эвакуировал здание, как только получил ордер. При этом Фергюсон неофициально объявил, что закроет глаза на любые не связанные с делом мелкие правонарушения, которые обнаружатся при эвакуации и обыске (уклонение от налогов – без проблем, работорговля – не вполне).
Затем к работе приступили саперы. Поиски Хардкасла продолжались, но облаву пока приостановили. Фергюсон отпустил всех, кто уже отработал свою смену, и себя самого заодно. Он вернулся, написал отчет за день, поговорил с Макоули, запросил новости от саперов и в полдевятого уже сидел, прислонившись к стене, в «Аб-ботсфорде», задумчиво глядя на пинту пива. Инспектор собирался не спеша прикончить ее, затем сесть на трамвай и поехать домой.
