Некогда тот был главным центром теологической подготовки священников для Шотландской и Свободной церквей. Он остался таковым и по сей день, но желающих учиться там стало гораздо меньше. Колледж шел в ногу со временем, секуляризовался и предлагал больше курсов по истории и философии, чем по теологии. Профессор Грейс Э. Мазвабо преподавала историю церкви в Шотландии и исследовала постреформационный период. В резюме профессора был список ее статей и книг, их названия, на вкус Фергюсона, воплощали собой дремучую невразумительность и банальность эпических масштабов. В краткой биографической справке значилось, что она родилась в Булавайо, Зимбабве. Но после начальной школы продолжила обучение в Шотландии, куда ее родители переехали как христиане, запросившие убежища, – на это указывали даты переезда. Профессор добровольно и бескорыстно трудилась для Совета по делам беженцев, а также значилась как «диакон». В соответствии с политикой официального непризнания название своей церкви Мазвабо не указала.
Фергюсон вышел из трамвая на середине Принсес-стрит, перешел улицу и обнаружил Лодыря, сидящего на ступеньках портика Национальной галереи. Дождь прекратился, но небо по-прежнему застилали облака. Пока инспектор и роп шли к Маунду, небо потемнело, но затем стало светлеть.
– Странно, – заметил Лодырь. – Частичное затмение должно было быть на двадцать секунд длиннее.
– У них наверху проблемы, – сообщил Фергюсон. – Сообщали в новостях.
– Да, – подтвердил Лодырь и, как показалось инспектору, погрузился в размышления, ища информацию в сети. – Именно так. Проблемы. А теперь о ковенантерах…
– Мы будем на месте через две минуты, – предупредил инспектор, начиная подъем.
– Я постараюсь покороче.
К тому времени, как робот окончил рассказ, напарники поднялись наверх и оказались во дворе колледжа. Перед ними возвышалась статуя бородатого мужчины в просторном берете и длинной мантии, поднявшего правую руку, а левой прижавшего к груди книгу.
– Джон Нокс. Ковенантер?
– Нет, – ответил Лодырь. – Он был раньше. Джон Нокс – реформатор.
– А похож на революционера.
– Верно. Он и есть революционер.
Фергюсон хотел картинно пожать плечами, но вспомнил шесть самых неприятных месяцев своей юности – и передернулся по-настоящему.
– Да, у меня и так зуб на это место, – пробормотал он.
– Я договорился с местным начальством, – сообщил робот, явно желая сменить тему разговора. – Пойдем в офис профессора Мазвабо?
– Она уже там? – спросил инспектор, надеявшийся перехватить ее по пути на работу.
– Да.
– Что ж, пошли.
Лодырь повел его – вверх по ступенькам в конце двора, по длинным коридорам и лестницам, вдоль вереницы портретов суровых мужчин в черных одеждах и белых воротниках. Профессорская дверь была закрыта. Фергюсон постучал.
– Войдите!
Мазвабо – строгая стройная женщина немного за тридцать – возилась у чайника, стоявшего на подоконнике.
– Здравствуйте, – сказала она, хмурясь. – Вы кто?
– Детектив-инспектор Адам Фергюсон, полиция Лотиана и Пограничья, – он показал удостоверение. – Доброе утро, профессор.
Она кивнула, отвернулась, налила воды в кружку с растворимым кофе и села за стол. Затем указала инспектору на потертое кресло по другую сторону стола.
– Садитесь, пожалуйста. А этой, э-э… вещи необходимо… э-э…
Профессор не договорила.
– Присесть? – закончил мысль Фергюсон, улыбаясь. – Нет. Ему и так удобно.
– Быть здесь? – закончила мысль профессор.
– Боюсь, что да, мэм.
– Мне неприятно его присутствие.
– Считайте меня записывающим прибором, – предложил Лодырь. – Чем-нибудь вроде камеры на штативе.
Мазвабо отхлебнула кофе, разгладила бумаги на столе. Фергюсон молча наблюдал за этими попытками собраться с духом. Наконец профессор посмотрела на полицейского.
– Итак, инспектор, чем я могу помочь вам?
– Для начала вы могли бы объяснить, почему вы сообщили епископу Сент-Андруса, что ему может грозить опасность.
– А вы могли бы объяснить, почему считаете, что это сделала я?
– Полиция Файфа передала нам то, что им сообщил епископ.
– Вот в чем дело. А я уже заподозрила, что вы прослушиваете телефоны.
– Вовсе нет. Мы можем продолжить? Несколько секунд Мазвабо смотрела в окно, вздохнула, затем снова посмотрела на инспектора.
