– Не совсем так. Ведь вы же не хуже…
Он запнулся, не зная, что сказать, – хотя и так наговорил достаточно.
– Я думаю позвать вышибалу, – заметила Джессика. – Если ты, конечно, не докажешь, что в тебе действительно нет враждебности.
– Докажу? Как?
– Поделись бутылкой пива, – раздался голос из-за спины. – А потом потанцуй со мной.
Кэмпбелл обернулся – и увидел человека в детском платье.
Того самого, от кого шарахнулся недавно.
– Джон-Джон, познакомься: это Арлен, – представила Джессика.
Затем посмотрела пристально на пару, занявшую соседние стулья. Та намек поняла и тут же отправилась на танцпол. Арлен сел сбоку, заставив Джона усесться между ним и Джессикой – вот уж в самом деле третий лишний.
Арлен лукаво улыбнулся Кэмпбеллу, принял у него бутылку, достал розовый перочинный ножик из сумочки в леденцовую бело-розовую полоску, сорвал крышку и объявил: «За здоровье!»
Джон Ричард покорно чокнулся бутылкой. Арлен спрятал нож, достал пачку сигарет и закурил, откинувшись на стойку бара.
– Итак, Джон-Джон, чему мы обязаны честью твоего визита?
– Меня Джон Ричард зовут.
– Несомненно, Джон-Джон, – сказал Джессика. – Отвечай, когда спрашивает леди.
Арлен глядел на него с любопытством, чуть улыбаясь. Джон подумал, что его длинные синие волосы – это парик, который на голове удерживает хитрая комбинация из бумажных цветов и лент. Без макияжа лицо транса, несомненно, казалось более мужественным, с ним же он выглядел довольно женственно. Кэмпбелл подумал, что Арлен всего на год-два младше его. Интересно, какие трагические обстоятельства либо странные прегрешения довели бедного парня до такой жизни?
– Хорошо, – согласился Джон Ричард и решительно сделал глоток, собираясь с духом. – Дело в том, что я – христианин и светский проповедник. В подобном месте я никогда не бывал. Когда был моложе, мне запрещали родители. Дома я бы в такое место не пошел, чтобы меня не узнали и не подумали, будто я лицемер или одобряю подобное. В Шотландию я прилетел ненадолго, тут меня почти никто не знает, и я решил посмотреть, чем занимаются люди в ночных клубах. Вот и все.
Арлен хихикнул, Джессика расхохоталась.
– Чего вы? – обиделся Джон. – Я же правду говорю.
– Да, всякое я слыхал, но такое! – изрек Арлен, томно помахивая затянутой в розовую перчатку рукой с дымящейся сигаретой. – Светский проповедник, подумать только.
Кэмпбелл покачал головой, надеясь, что уши у него не покраснели.
– Я не понимаю вас.
– Она имеет в виду, что себе и другим ты говоришь одно, но сюда пришел по собственному желанию, – объяснила Джессика. – Признаешься ты себе в этом или нет, но у тебя было некое представление о наших делах – и оно тебе нравилось.
– Думаю, у него было представление обо мне – и оно ему тоже нравилось, – добавил Арлен.
Ошеломленный Кэмпбелл глядел на них, онемев. Он не разозлился и даже не смутился. Нравилось? Они что, серьезно?
– Нет, дело не в этом, – наконец отозвался он. – Я знаю, у вас есть всякие психологические теории, и, возможно, иногда они верны, – тут он усмехнулся мрачно, показывая: да, я знаю эти случаи. – Но они не верны ни для меня, ни для большинства тех, кто разделяет мои взгляды. Наши взгляды на жизнь сильно отличаются от ваших – и в этом все дело.
– И какой, например, твой взгляд на меня? – осведомился Арлен.
Кэмпбелл беспомощно взглянул на Джессику.
– Мы не обидимся, – ответила та. – Я не вызову вышибалу, Арлен вряд ли расплачется.
– Мне жаль вас, – сказал Кэмпбелл Арлену.
– Ого! И с чего бы?
– Потому что… – выговорил Джон и осекся.
Цитировать книгу Левит вряд ли стоит. Лучше сформулировать так, чтобы сказанное имело смысл для собеседника.
– Потому что, – повторил он уже уверенней, – вы не исполняете предназначение своей жизни, уходите от своего истинного «я». Ведь, по сути, вы – мужчина. Уж простите меня, но я скажу, что Бог сделал вас мужчиной – и хотел, чтобы вы жили как мужчина.
– Живу я как мужчина, не сомневайся, – сказал Арлен и напряг бицепс под коротким пышным рукавчиком. – Вожу мусоровоз в Турнхаусе. И подруги у меня есть, – он улыбнулся Джессике, – и подружки. И с предназначением проблем нет.
