На коллег Ник не согласилась. Как федеральный агент она была наделена правом силового принуждения. Грифф же был частным детективом, одним из тех, кто тратит свое состояние, власть и положение на изменение правил под себя.
Итак, они оставили все как есть. Тем не менее Ник отправилась в федеральный округ на самолете Гриффа, и они снова имели возможность поговорить о делах.
– Убийца не звонил с тех пор, как заявил о своих условиях, – напомнил Грифф.
– Я могу подготовить сообщение для прессы, из которого будет следовать, что его нужно называть Охотником, и будем ждать, что произойдет. Хотя мне противно потакать его прихотям.
– Да, я знаю. К несчастью, сейчас это будет выглядеть так, словно мы согласились играть по его правилам. Но он должен поверить, что сильнее любого из нас.
«Или нас обоих, вместе взятых».
По прибытии в Вашингтон они заехали в офис и составили сообщение для прессы. Потом – направились домой к Ник, в Вудбридж.
Как скоро это сообщение прозвучит по радио? Сегодня вечером? Завтра? Когда Охотник поймет, что выиграл этот раунд, получит ли Ник то, что хотела?
Они не обсуждали, останется ли Грифф на ночь в Вашингтоне, но когда он отправился к Ник домой, не стали говорить о его отъезде. Ник заказала пиццу, и они посмеялись, когда обнаружили, что оба предпочитают тонкие ломтики с мясом и маслинами.
Они расположились на полу гостиной, выпили по паре бутылок пива и одновременно посмотрели на последний кусочек пиццы.
– Мы можем разделить его пополам.
– Нет-нет, ешь ты. Я съела три огромных куска и больше просто не могу.
– Ну если ты настаиваешь… – Грифф поднял ароматный, пахнущий сыром треугольничек, поднес его ко рту, ухмыльнулся и откусил большой кусок.
Ник наблюдала за ним Если бы кто-нибудь сказал ей пару месяцев назад, что они с Гриффом будут в дружеских отношениях, она бы посчитала этого человека душевнобольным.
Так что же изменилось?
В ней – ничего. И в нем тоже. Они были все теми же, что и раньше.
– Ты как-то странно смотришь на меня, – заметил Грифф. – Может, у меня томатный соус на лице или мясо застряло в зубах?
– Я просто подумала, как все это странно – мы сидим на полу в моей гостиной, едим вместе пиццу, пьем пиво.
– Коллеги и знакомые обычно так и поступают.
– Да, конечно. Но мы с тобой всего пару месяцев назад едва терпели друг друга.
Грифф улыбнулся:
– Все изменилось, когда раздался первый телефонный звонок. Полагаю, мы должны благодарить Скальпера – то есть Охотника – за то, что он заставил нас работать вместе и дал нам шанс узнать друг друга получше.
– Но кое-что в тебе не нравится мне и до сих пор, – сообщила Ник.
Грифф рассмеялся:
– Да и ты не без изъянов.
– Думаю, ты догадываешься, что коллеги в ФБР подшучивают надо мной и нашими взаимоотношениями.
– Надеюсь, это добродушные шутки.
– Да, но… – Ник трудно было сознаться, что некоторые из ее сослуживцев подозревают, что она поддалась легендарным чарам Пауэлла.
– Но что?
– Ничего. – Она поднялась с пола. – Я хочу чего-нибудь на десерт. Кажется, у меня в буфете есть немного песочного печенья.
Грифф потянулся и ухватил ее за руку. Она посмотрела на него сверху вниз.
– Тебя беспокоит, что кто-то может подумать, будто мы с тобой спим, не так ли? Не стоит переживать из-за этого. Мы оба одинокие взрослые люди, так что это наше Личное дело.
Ник выдернула руку.
– Ты же знаешь, какая у тебя репутация.
– Я никогда не трепался о своих отношениях, – сказал Грифф.
– Но некоторые из женщин, с которыми ты крутил романы, распускали язык. Знаешь, давай закончим этот разговор. Я иду за печеньем.
Ник бросилась на кухню, скорее спасаясь бегством от Гриффа, чем за печеньем. Уже на кухне она глубоко вздохнула и обозвала себя идиоткой за то, что начала столь интимный разговор. Они приятели. Никакого романа. Никакого секса.
Ник открыла буфет, достала печенье, повернулась, и – уперлась прямо в крепкую грудь Гриффа. Она вздрогнула. Он был так близко, их тела соприкасались.
– Ты знаешь, что можешь доверять мне, правда, Ник?
Ник сглотнула. Она могла здраво рассуждать, когда он находился хотя бы на расстоянии вытянутой руки, но сейчас она не была ни в чем уверена. Кровь стучала в висках, словно барабанная дробь, волнение охватило все ее тело.
