Из спальни донесся старушечий голос:
— Гленнн, Гленнн, где ты?
— Иду, Магда, — ответил Глэкен, понизив голос и сжав руку Билла. — Вряд ли мы сможем его остановить — разве что задержать.
Билл собрал всю свою волю, чтобы ответить, чтобы стряхнуть с себя охватившие его оцепенение и апатию. Никогда еще он не был в таком мрачном настроении.
— Каким образом? Можем ли мы надеяться противостоять силе, способной приостановить восход солнца?
— Не можем, — ответил старик жестко. — С подобными мыслями мы ничего не сможем сделать. И это как раз та реакция, которой он от нас ждет, — отчаяние и чувство безнадежности. Он слишком могуществен. Стоит ли вступать с ним в борьбу?
— Хороший вопрос, — отозвался Билл.
— Нет. — Глэкен до боли сжал руку Билла. — Скверныйвопрос. Так он обязательно победит, даже без боя. Да, это вполне возможно. На самом деле я почти уверен, что у нас нет шансов. Но я сражался с ним слишком долго, чтобы сидеть, сложа руки, ожидая своей гибели. Я думал, что смогу. Хотел пересидеть, переждать все это. Поэтому и взял имя Вейер. Я ни в чем не участвовал, просто сидел и наблюдал. И все это время ждал кого-то сильного, кто встал бы на пути Расалома. Но никто не пришел. И теперь я чувствую, что не могу больше сидеть и смотреть, как он все прибирает к рукам. Пусть этот ублюдок хорошенько попотеет, если хочет заполучить мир. Пусть заработает его.
Было в словах Глэкена, в его манере говорить, в его сверкающих глазах что-то, взбодрившее Билла.
— Я всей душой «за», но сможем ли мы сделать так, чтобы он хотя бы почувствовал, что был в схватке с нами?
— О да. Об этом я позабочусь.
И снова доносившийся из спальни голос Магды вклинился в их разговор:
— Хоть кто-нибудь меня слышит? Есть тут кто-нибудь? Или меня бросили умирать одну?
— Я лучше пойду к ней, — сказал Глэкен.
— Могу я чем-то помочь?
— Нет, спасибо. Ее просто надо успокоить, но я был бы вам очень признателен, если бы вы побыли с ней вечером, пока я не вернусь. Мне необходимо уйти по делу.
— А моя помощь вам не нужна?
— Нет, я должен встретиться кое с кем наедине.
Билл ждал продолжения, но Глэкен ничего больше не стал объяснять. За последние два месяца Билл понял, что старик не любит распространяться о себе, дает минимум информации, самой необходимой, а остальное носит в себе.
— О'кей. Я собираюсь зайти потом к Кэрол. Скажу ей, что началось.
— Вот и прекрасно. Только скажите, что все случилось не по ее вине.
— Так я и сделаю. — Билл собрался было уходить, но вдруг остановился. — Мы действительно сможем дать бой Расалому?
— Если я соберу воедино все необходимые элементы, у нас будет оружие.
— Неужели? — Билла пугала зародившаяся в нем надежда. — Когда же мы начнем их собирать?
— Завтра. Вы сможете отвезти меня на Лонг-Айленд? Только обязательно наденьте сутану.
Какая странная просьба. Почему Глэкен хочет, чтобы он выглядел как священник?
— У меня нет сутаны. Я… я больше не верю во все это.
— Знаю. Но я должен выглядеть как можно внушительнее, а присутствие иезуитского священника придаст дополнительный вес моим аргументам. Мы подберем для вас новую сутану.
Билл пожал плечами:
—Что ж, раз это принесет пользу нашему делу… А где именно на Лонг-Айленде?
— На Северном побережье.
Хорошо знакомое чувство всколыхнуло Билла.
— Я вырос в тех краях.
— Да, в городке Монро.
— Откуда вы знаете?
Он пожал плечами:
— Именно туда мы и отправимся.
— В Монро? В мой родной край? Почему?
— Потому что одна часть оружия находится там.
В Монро? Билл был озадачен.
— Но ведь это поселок с гаванью, совсем крохотный. Какое оружие вы собираетесь там искать?
Глэкен вышел из зала и направился к жене, коротко бросив через плечо:
— Одного маленького мальчика.
* * *
Билл поднялся на восьмой этаж и постучал в дверь дома, расположенного на западных окраинах, в районе Семидесятой авеню. Ему открыла стройная блондинка с правильными чертами лица и чуть вздернутым носиком, придающим ему слегка вызывающее выражение. Она была бледнее обычного, и глаза ее беспокойно бегали.
— Что, началось? — спросила она.
В свете послеполуденного солнца, заливавшего комнату, она выглядела какой-то воздушной, неземной. И где-то в глубине души Билла проснулось давнее чувство, которое он старался в себе подавить.
