– Я поняла.
– Я сейчас снова пойду в ту комнату, – сказал Покровский, осматривая кухню. – И я вытащу из этого придурка все, что можно вытащить. – Поразмыслив, он взял с полки кухонный нож. – Но я должен быть уверен, что делаю это не зря.
– Можешь быть уверен, – сказала Настя, но выражение лица Покровского говорило о том, что словами тут не обойтись.
Тут можно было еще раз подергать себя за волосы в наказание за идиотское поведение в аэропорту; ведь был бы у меня мобильник Армандо, могла бы устроить прямой разговор со Смайли, но мобильника не было, вот и разговора быть не могло. Между прочим, еще неизвестно, захотел бы Смайли давать какие-то гарантии Покровскому. Ведь после моих рассказов Покровского в Лионее считали бандитом (вполне справедливо) и сильно сомневались, что он действительно может вывести меня на Дениса Андерсона.
Скажем прямо, Смайли, как настоящий профессионал, отрабатывал несколько вариантов по возвращению Дениса. Он так и не признался, был ли среди этих вариантов обмен меня на Дениса, ну так сейчас это уже и неважно. Люди Смайли наблюдали за моим увлекательным путешествием в компании майора Покровского, но больших ожиданий у них не было. Они думали, что Покровский так или иначе пудрит мне мозги и если на кого он и может вывести, так это на своих хозяев.
Так что попроси я Смайли дать гарантии Покровскому, начальник Королевской службы безопасности скорее всего просто повесил бы трубку.
Итак, они предпочитали оставаться невидимыми, наблюдая со стороны странное представление с Настей Колесниковой в своей лучшей роли, роли наживки.
Выпутываться надо было самой.
– Вот, – сказала Настя и вытащила из заднего кармана джинсов пластиковую карточку, которую ей давным-давно дал Филипп Петрович. На карточке была эмблема Большого Совета и номер телефона. – Вот по этому номеру ты сможешь связаться с моим начальством. Если со мной что-то случится.
– Можно посмотреть? – сказал Покровский, постукивая себя лезвием ножа по ляжке.
– Можно, – Настя передала ему карточку.
– Это что за пальма тут нарисована?
– Это герб Лионеи, – пояснила Настя. – Символ Большого Совета и Двенадцати рас, которые там представлены. Так вот…
Покровский поднял глаза.
– Позвонишь по этому номеру, если со мной что-то случится, – сказала Настя. – Но имей в виду, что, если со мной что-нибудь случится, тебя будут очень подробно расспрашивать про меня. Про то, что случилось.
– Ясно, – сказал Покровский, повертел карточку и вернул Насте. – Будем надеяться, что с тобой ничего не случится.
– Да уж, – Настин взгляд непроизвольно соскользнул на лезвие ножа, Покровский заметил и ухмыльнулся:
– Нет, это не для тебя, это для моего клиента. Ты меня не бойся. Ты мне всегда нравилась. Я всегда думал, что ты хитрая… В хорошем смысле слова.
– Спасибо.
– Когда тебя тогда поймала Лиза… Сначала все думали, что ты связана с какими-то врагами Леонарда. Потом, после истории с Сахновичем, после того как доктор с тобой поработал, решили, что ни с кем ты не связана, просто случайно подвернулась под руку. Даже Леонард так думал. А у меня всегда было такое ощущение – нет, эта девчонка не такая простая, как кажется. У нее есть что-то внутри…
– Сердце, печень и легкие, – брякнула Настя, все еще таращась на нож.
– …и я был прав. Хотя даже я не мог представить, что тут какие-то короли замешаны… Но я ведь не сделал тебе ничего плохого, правда? Тогда, раньше?
«Кроме того, что запустил в меня червяка, который сожрал половину моей памяти? Позволил какому-то чокнутому Локстеру играть мной в футбол? Кроме того, что сделал меня любовницей Михаила Гарджели, чтобы добраться до Иннокентия? Кроме того, что украл у меня полгода жизни и едва не свел меня с ума?»
– Нет, – сказала Настя. – Пожалуй, что нет. Ты ведь выполнял приказы Леонарда, да?
– Приказы… – скривился Покровский. – Тошнит от приказов. Пойду поработаю самостоятельно.
Когда он закончил свою работу в дальней комнате, то направился не на кухню к Насте, а в ванную. Потом вернулся на кухню и положил вымытый нож на место.
– Можем двигаться дальше, – сказал он.
7
На третий день их путешествия все вдруг пошло кувырком. Позже, последовательно вспоминая каждый свой шаг (или каждую свою ошибку), Настя изумлялась, что все это случилось только на третий день, а не раньше. В этом кратком везении просвечивало какое-то незаслуженное волшебство, но у него оказался ограниченный срок годности.
