– Что? – переспросил Покровский.
– Ни с кем такого не бывает! То есть я хочу сказать, что не бывает случайностей, и ты не просто так вляпался в эту историю; какие-то прошлые твои дела, поступки, слова подготовили тебя, вывели на исходную позицию, откуда тебя и взял за шкирку твой Леопольд!
– Леонард, – машинально поправил ее Покровский.
– Неважно! – Она не заметила, что уже не сидит, а стоит, воинственно уперев руки в бедра, возвышаясь над Покровским и практически крича на него.
– Как скажешь, – отреагировал тот.
– Где Альфред?! Где Денис Андерсон?! Что вы со мной сделали?!
Она выпалила эти три вопроса один за другим, три громких, яростных вопроса, и Покровский, впечатленный этой яростью, дал три честных ответа.
Лучше бы он этого не делал.
Есть вещи, про которые думаешь – никогда не смогу с этим смириться, никогда не перестанут меня бить разряды ненависти, никогда не забуду и не прощу…
Но прошло время, и сейчас я думаю обо всем этом спокойно, без слез, без нервной дрожи и сжатых кулаков. Время не то чтобы лечит раны, оно словно засыпает их песком. Время – это медленный могильщик.
Изрядный курган потребовалось ему насыпать, чтобы сказанные Покровским слова перестали выбираться из могилы и являться ко мне по ночам. Но сейчас это для меня – просто «история с Локстером», еще одна из случившихся со мной историй, ни больше и ни меньше. И пожалуй, не самая ужасная из них. Хотя тогда, пражской ночью, я готова была поверить, что худшее – именно это; и поэтому с моим лицом творилось что-то нехорошее, во всяком случае, Покровский как-то напрягся и ухватился обеими руками за пистолет, словно от меня исходила смертельная опасность. От меня? Смертельная? Ну что вы…
– С тобой все в порядке? – спросил меня тогда Покровский, и более идиотского вопроса он не мог задать. Впрочем, и сама я тоже была в ударе. Нашла время и место жаловаться на жизнь. Ведь этот мой вопрос «Что вы со мной сделали?!» – он не имел практического смысла, я ведь знала, что Леонард с компанией украли у меня полгода жизни, едва не убили, использовали как живую куклу, чтобы добраться до Михаила Гарджели, и так далее и так далее… Я знала, что они сделали. Правильнее было бы спросить: почему вы это сделали со мной? Что, не могли найти другую девушку, какую-нибудь дуру с заниженной самооценкой? Вот что на самом деле я хотела спросить зная, впрочем, ответ заранее, потому что сама его только что выкрикнула в лицо ошалелому майору Покровскому: «Случайностей не бывает, и ты не просто так вляпался в эту историю; какие-то прошлые твои дела, поступки, слова подготовили тебя, вывели на исходную позицию, откуда тебя и взяли за шкирку!»
Золотые слова. Вот вам еще один самопальный афоризм – что есть человек? Сумма всех его предыдущих ошибок.
В моем конкретном случае формула была немножко другой – сложите все предыдущие ошибки и умножьте на коэффициент по имени Денис Андерсон. Оцените полученный результат.
– С тобой все в порядке? – спросил Покровский.
Три выкрикнутых Настей яростных вопроса; три поспешных ответа, произнесенные пьяным и потому слегка заплетающимся языком Покровского.
– Где Альфред?! Где Денис Андерсон?! Что вы со мной сделали?!
– На кладбище…
Это относилось к Альфреду.
– Живет с Горгонами, в лесу.
А это уже к Денису. И наконец…
– Честное слово, я ничего не делал, хотя Лиза предлагала, но я не стал… – Тут Покровский замямлил нечто неразличимое, но остолбеневшая Настя не попросила повторить погромче и почетче. – Клянусь. Лично я ничего с тобой не делал. Это Локстер, это он… С тобой все в порядке?
– Нет, – ответила Настя. – Не все в порядке.
– Я извиняюсь, я ведь не знал, что ты не знала…
– Стоп! – крикнула она. – Стоп, хватит. Помолчи немного.
– Ладно, – сказал Покровский.
– Мне нужно… – Слова смерзлись, как кусочки льда, и оторвать нужное было практически невозможно. – Нужно… Пить.
– На кухне, – понимающе кивнул Покровский. – В холодильнике. Эта уже пустая, – тронул он ногой бутылку из-под коньяка.
Она прошла на кухню походкой зомби, открыла холодильник и стала вытаскивать одну за другой все бутылки со спиртным.
