Я отправился домой, если так можно было назвать теткину квартирку. И принялся упражняться. Упражнялся я очень усердно. Укрепил в лесу на одном из деревьев пустую пивную банку и старался попасть в ее отверстие. Спустя неделю я снова пришел к Аусенции и, стрельнув плевком, погасил зажженную свечу, которая ждала меня на сундуке.
– Хорошее начало, – сказала Аусенция и посадила меня рядом с собой в гамак. – Отлично, – продолжала она, – а теперь я должна рассказать тебе одну историю, которая очень важна для нашего дела. В горах, там, неподалеку от Лимы, жил колдун, сеньор Эусебио. Он носил такое же пончо и шапочку, какие ты видишь у меня на стене. По четвергам он сидел на бочке на «базаре ведьм», и мы, девочки разного возраста, от пяти до тринадцати лет, приходили кое-что ему показать. Мы становились друг за другом, расстегивались и, когда подходила очередь, задирали свои пончо, чтобы показать ему груди. Он оценивающе рассматривал их, ощупывал, щипал за сосок и, если был доволен, говорил: «Отлично!», или «Очень, очень хорошо!», или «Будут гораздо лучше, растут, не беспокойся!» И каждой из нас давал по мелкой монетке. Но иногда он говорил: «Никуда не годится! Ты плохо стараешься!» И такой не давал ничего.
Некоторые из состоятельных родителей, узнав, куда ходят по четвергам их дочки, пытались этому препятствовать. Давали детям деньги, чтобы те туда больше не ходили. Тогда сеньор Эусебио перестал давать нам монетки. Но мы все равно приходили к нему и сами отдавали ему те деньги, что получали от родителей.
Теперь-то я понимаю, что он знал способ помочь в физическом развитии даже самым слабым девочкам, а ведь это так важно для любой женщины. Он умел не просто добиться, чтобы соски у всех становились крупными, как ягоды ежевики, он умел сделать так, что груди́ многих девочек можно было позавидовать. И я взяла тебя в помощники, чтобы ты сыграл роль дона Эусебио. Потому что здешним девочкам тоже очень не хватает кого-нибудь, кто мог бы помочь им расти и развиваться. Я научу тебя всему, что он делал. Возьми вон те ножницы и срежь с моей головы два волоса. Постарайся, чтобы они были как можно длиннее. Теперь на минуту забудь о себе, потому что для того дела, которое сейчас тебе предстоит, ты вообще не важен, важны только те существа женского пола, которым ты должен помочь кое-чего добиться в их созревании.
Аусенция сбросила с себя пончо, и я увидел ее грудь, плоскую, но с огромными сосками, которые торчали вперед, словно большие пальцы. Соски эти, темно-лиловые, с малиновым оттенком, были похожи на два гриба, потому что каждый состоял из округлой и большей верхней части и нижней, тонкой, напоминавшей ножку. Аусенция велела мне сделать две петли на срезанных волосках и надеть их на соски ее грудей.
Когда я выполнил это, она попросила меня осторожно, чтобы не навредить ей, затянуть петли. После чего надела пончо, и на этот день все было закончено. Она без лишних слов проводила меня до двери, сказала прийти завтра, а потом запустила свою песню.
В ту ночь я не спал. И чего только сам с собой не выделывал.
Едва дождавшись вечера, я отправился к Аусенции. Ее порог на этот раз проговорил: «Тяжело!» – словно ему было больно, что я наступил на него.
Аусенция стояла возле находившейся на полу большой тарелки. Тарелка была наполнена разноцветными предметами, которые издали напоминали конфеты или маленькие шоколадки.
– Что это? – спросил я
– Это ты.
– Я?
– Да. Или правильнее было бы сказать, что это твои энергии, злые и добрые. Вот в этом камне, здесь, скрыто твое завтра, в том, другом, – твои страсти, здесь – будущие болезни твоих ног, это твоя голова. Это, зеленое, твой мужской член. И так далее.
– Не верю. Откуда у тебя все это?
– Значит, ты не понял. Ладно. Давай объясню тебе то же самое, но по-другому. У природы много языков. Человек постепенно, веками и тысячелетиями, забывал их, и наконец у него остался только один язык – его собственная речь, речь людей. Здесь у меня, в нашем деле, нам потребуются некоторые из таких забытых языков. Потому тут и стоит эта тарелка. В ней разными цветами представлены многие из тех языков, которые люди больше не помнят. Не помнишь их и ты. Не буду объяснять, как все они попали в мою тарелку. Тебе достаточно знать, что я принесла их из Анд. Теперь иди в лес, сорви с какого-нибудь дерева два листа и принеси их во рту. Они заменят тебе языки, которые ты забыл задолго до своего рождения.
