— Здесь будет верхняя гостиная, — объяснил Бертье и оглянулся на Виолу.
— Пожалуй, нет… Здесь лучше сделать кабинет для вас…
Легкое голубое платье слегка касалось подолом пола. В своей широкополой шляпе девушка казалась миниатюрной статуэткой…
— Не думаю. Мне не нужен еще один кабинет. Довольно того, что примыкает к библиотеке.
Виола несколько секунд смотрела на солнечные пятна на полу, потом направилась к следующей двери. О чем она думала?
— Вряд ли я смогу проводить в этом доме много времени, — сказал он.
Девушка молча прошла в соседнюю комнату и остановилась у окна. Мишель последовал за ней. За ее спиной виднелись верхушки деревьев, темнеющие макушки гор, зеленая долина, река, извивающаяся по склону холма…
— Тебе здесь нравится?
Она долго молчала, затем ответила, не поворачиваясь к нему:
— Это самые красивые места, какие мне довелось видеть.
Он почувствовал облегчение. И одновременно — боль в сердце.
В эту комнату летом залетает ветер с зеленых холмов и приносит на своих крыльях свежесть радужных водопадов. Здесь должна была находиться спальня Элины… Когда он строил этот дом, то думал только о ней и о том, чтобы ей здесь понравилось.
Но сейчас он думает о том, как будет лежать здесь с Виолой на широкой кровати, и прохладный ветер, примчавшийся с гор, станет ласкать ее горячее тело и его спину…
— Ты можешь посадить в саду любые цветы, какие хочешь…
— Тебе это понравится? — она взглянула на него через плечо.
О чем она говорит? Ему наплевать на цветы. Его сейчас занимало только одно — если он подойдет к ней… она вновь ускользнет от его прикосновения? Они здесь одни… и здесь будет ее спальня… Как же он соскучился по ее телу…
Она продолжала что-то говорить, но он ничего не слышал. Мишель ласкал взглядом очертания ее изящного тела, скрытого под нежным шелком… Ее волосы, трогательные губы, ее обнаженную грудь… Она внезапно повернулась к нему, и его опалил женственный изгиб качнувшихся бедер…
— Мой господин? — прошептала она.
Пружина сорвалась. Его тело метнулось к ней, он схватил ее за плечи, прижал к стене… Шляпа упала на пол…
Он жадно целовал ее, ненавидя себя, любя ее… он рвал с нее платье, стремясь ощутить ее желанную свежесть…
Виола тяжело дышала, казалось — еще миг, и она расплачется. Огонь желания жег его тело. Мишель боялся, что она оттолкнет его, и целовал ее резко, грубо, не позволяя даже двинуться… Он боялся взглянуть ей в глаза… Он стонал от страсти… Его руки путались в кружевах, но упорно двигались к своей желанной цели…
Ее тело оказалось в клетке его рук и бедер… Еще мгновение — и эхо отразило его стон, в котором заключались удовольствие, освобождение и одновременно — чувство вины и пустота.
Когда же чувства отбушевали, наступило время проклятий.
Ее голова обреченно откинулась к стене. Он медленно ослабил хватку, чувствуя, как спадает напряжение женского тела. Ее ноги коснулись пола…
Мишель не смотрел ей в лицо. Повернувшись к ней спиной, он начал приводить в порядок свою одежду. Сзади послышался шорох. Наверно, она спешит одернуть свои юбки…
— Извини, — глухо произнес он, разглядывая ее шляпу, которая отлетела к самой двери.
Повернувшись, он увидел, что Виола пытается поправить смятое кружево. Лицо ее пряталось под выбившимися прядями волос.
— Если ты хочешь, я велю заложить экипаж.
Она изумленно подняла на него глаза.
— Я буду тебе помогать. Если захочешь — ты вправе вернуться в Париж. Я уже говорил, что на твое имя открыт счет в банке. Любое твое желание будет мгновенно исполнено.
Слегка качнувшись, она в изнеможении прислонилась к стене.
— Ты хочешь, чтобы я уехала?
— Я ничего не хочу, — он подошел к окну и распахнул его. Ветер ударил в лицо. Вдали зеленоватая дымка наплывала на горы. — Ты вольна в своих решениях. Если ты предпочтешь остаться здесь, то обещаю, что больше никогда не стану требовать от тебя… — он запнулся, потом криво усмехнулся: — Ты понимаешь, что я имею в виду. Я сожалею, что не сдержался сейчас.
Она оторвалась от стены, сделала несколько шагов к двери, медленно нагнувшись, подобрала свою шляпу и только потом оглянулась:
— Я могу выбирать?
