Большинство сплетен о происхождении Вейдера сходились в одном – он был скорее машиной, чем человеком. Орра гадала, что могло мотивировать такого, как он, жить дальше. Даже повелителю ситов, которым Вейдер, по тем же слухам, являлся, нужны были причины, чтобы выполнять поставленные перед ним задачи – Палпатином или им самим; цели, во имя которых стоило делать вещи, какие иной счел бы невыполнимыми.
Она решила, что знает, в чем причина.
Им движет ненависть.
Ненависть заставляла Вейдера проживать день за днем, ночь за ночью. Ненависть питала в нем искру жизни. Перейдя на темную сторону, Вейдер отдался ей без оглядки и без остатка. Синг не сомневалась: у него не осталось ни крупицы человечности, сочувствия или жалости ни к своим сородичам-людям, ни к представителям иных разумных рас. Ее собственная слабая связь с Силой позволяла понять, что Вейдер не различал окружавших его живых существ и не выделял никого из них. Любой, кто бы ни встретился ему, мог быть уверен в одном: Вейдер ко всем отновится с одинаковой беспощадностью.
Ненависть как стимул к жизни требует направления. Необходим предмет ненависти – или предметы. Синг подозревала, что в них Вейдер недостатка не испытывает. Всегда найдется кто-то неугодный, некто доселе неизвестный, кому не повезет обратить на себя внимание и негодование владыки ситов. А когда цель изживет себя, всегда можно обратиться к Императору, который снабдит его новыми объектами для охоты и расправы. Сам Палпатин также ненавидел всех без разбору, но искусно сдерживал гнев, распоряжаясь мощью темной стороны куда более изящно. Без сомнения, Вейдер рассчитывал однажды овладеть этим мастерством.
Но до того времени ненависть, что наполняла его и выплескивалась через край, была неуправляемым огненным вихрем, бурной рекой, перегруженным реактором. Гнев клокотал в нем с каждым ударом того, что осталось от сгоревшего сердца. Гнев вел его туда, куда иных существ – слабых существ – приводит тайная страсть, незримая цель, недостижимая мечта. Синг ощущала его ярость как жар раскаленной печи. Вейдер не мог подавить гнев полностью, но мог с успехом направлять его. Для того, подумалось Синг, ему и требовалась цель.
И вот тут-то на сцену выходил Джакс Паван. А затем и она сама.
Без сомнения, где-то полным ходом шла подготовка сложнейших маневров, требующих почти безраздельного внимания темного повелителя. Иначе просто быть не могло, думала Синг. Такие фундаментальные политические изменения не происходят по щелчку пальцев в один день после вынесения приказа. Слишком многое еще ждало впереди: важные фигуры политической и светской жизни, которых нужно переманить на свою сторону, обязать, запугать или устранить; огромные коммерческие объединения, которые необходимо взять под уздцы; целые виды гуманоидов и негуманоидов, еще не связанных клятвой верности Империи – или не истребленных ковровой бомбардировкой. Как бы ни по душе было Вейдеру гоняться за этим беглым джедаем Джаксом Паваном, в дни, когда на кону стоят судьбы целых планет, все внимание должно быть сосредоточено на делах Империи. Он просто вынужден, по крайней мере сейчас, доверить охоту на Павана кому-то другому. Профессионалу.
Орре Синг.
Разумеется, сейчас она была безоружна. Ее снаряжение конфисковали при входе во дворец. Хотя Вейдер был на высоте во всем, что умел, надо быть идиотом, чтобы полагаться на одну лишь Силу, когда речь идет о собственной безопасности. Позволить темной стороне пронизать насквозь твою сущность – это, безусловно, замечательно. Но для полной эффективности мало одного умения, необходимо еще и соображать. С Силой или без нее, Вейдеру хватало ума не позволять проносить на аудиенцию такие тривиальные, функциональные и смертоносные вещи, как простейшая граната или бластер.
– Синг, – простое односложное свидетельство присутствия.
– Повелитель Вейдер.
Она не поклонилась, разве что слегка склонила голову. Если это и пришлось Вейдеру не по вкусу, он не подал виду.
– Я почуял тебя задолго до того, как ты пришла.
– Лишь потому, что с вами Сила. – Не дожидаясь приглашения или разрешения, она приблизилась на несколько шагов. – Роскошный дворец… Эта технокамера отнюдь не делает ему чести. – Она покосилась на стену, начиненную электроникой, затем снова посмотрела на хозяина. Тот махнул рукой, затянутой в перчатку:
