Облегчение… радость… надежда… безумная надежда поочередно пронеслись в душе Джули. Рука ее, державшая бокал, задрожала, и кубик льда зазвенел о его стенки. Она осторожно поставила его на поднос.
— Ничего, если я немного оставлю? Я не привыкла к рому и, по-моему, он ударил мне в голову, — заговорила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Саймон взял Шарлотту за запястье, чтобы взглянуть на ее часы.
— В любом случае, нам пора.
— А что случилось с твоими часами? — поинтересовалась та.
— Разве я не говорил тебе? Я потерял их. Пошли, девочки. — Он встал и пропустил их вперед.
Его серебристый автомобиль был припаркован неподалеку. Он посадил Джули на переднее сиденье рядом с собой, а Шарлотту — сзади.
— Это Трафальгарская площадь, — сказала Шарлотта, когда они слились с потоком транспорта в центре города. — А это — памятник лорду Нельсону. Он был поставлен раньше, чем в Лондоне, потому что лорд Нельсон спас в свое время здесь сахарные доходы плантаторов от французов. Обрати внимание на форму местных полицейских. — И она указала на барбадосского констебля в белом шлеме и куртке, в голубых брюках с алыми лампасами. Он стоял на посту, защищенный от лучей солнца огромным зеленым зонтиком.
Центральная часть Барбадоса, покрытая холмами, заметно отличалась от диких пейзажей Гренадин и гористого рельефа Сент-Винсента. Местами разбитая пыльная белая коралловая дорога бежала через поля высокого сахарного тростника. Саймон вел машину быстро и уверенно. Но прошло добрых сорок пять минут с тех пор, как они покинули Бриджтаун и въехали через широкие сводчатые ворота на ухоженную подъездную аллею, окаймленную кустарником.
— Мы прибыли точно к ленчу, — оживленно сказал он. — Позже я покажу твои апартаменты, Джули. Ты будешь жить в коттедже, где тебе не будет слышен шум, являющийся отличительной чертой нашего семейства.
Впереди показался дом, и при ближайшем рассмотрении его Джули восхищенно ахнула.
— Не правда ли, он прелестен? — спросила Шарлотта.
Сказать так, это значило ничего не сказать. Это был самый прекрасный дом, который она когда-либо видела: красивый загородный особняк в георгианском стиле с изящным портиком и белыми колоннами, окруженный садом, где пышно цвели английские розы.
Когда машина остановилась, навстречу выскочили дети и собаки.
— Саймон, моя электродрель сломалась!
— Чарли, ты не забыла купить мне кальку?
— Ты привезла мне клей, Чарли?
Дети выстреливали свои вопросы, собаки с лаем скакали вокруг, и Джули смущенно замерла на своем сиденье.
Приказав всем — и собакам и мальчикам — замолчать, Саймон вышел из машины и открыл Джули дверку.
— Эту банду я представлю тебе позже. Входи и познакомься с моей матерью, — сказал он, взяв девушку за руку и проведя ее внутрь дома.
Стройная седовласая женщина в цветастом хлопчатобумажном платье спускалась по лестнице, возвышающейся в центре просторного холла. На вид ей было лет пятьдесят, а улыбающиеся серо-голубые глаза светились добротой и радушием. Не дожидаясь, пока сын познакомит их, она сама заговорила:
— Я Энн Тьернан. Добро пожаловать в Роуз-Холл, Джули. Саймон все рассказал нам, и мы рады видеть тебя здесь. — Она положила руки на плечи девушки и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку. — Ленч будет прямо сейчас.
В столовой с высокими окнами, выходившими на зеленый бархатный газон, Джули заняла место рядом с хозяйкой дома. Место Саймона было на другом конце длинного блестящего стола из красного дерева. Украшением стола была старинная серебряная ваза с желтыми розами, но стекло и фарфор, стоявшие тут же, не уступали ей по красоте и изяществу. Младшие члены семьи были одеты в поношенные вещи, но манеры их, заметила девушка, были безупречны.
— Тебе потребуется день или два, чтобы разобраться в моем выводке, — сказала миссис Тьернан, и в ее глазах блеснули озорные огоньки. — Некоторые считают, что неприлично иметь девятерых детей, но, имея большой дом и огромный сад, было бы жаль ограничиться двумя или тремя. Если бы не война, во время которой муж служил во флоте, я завела бы чертову дюжину. Муж умер четыре года назад, поэтому теперь глава семьи — Саймон.
