– Ой! – Дойдя до края поляны, первая из водяных дев наткнулась на полынь и отскочила, болезненно сморщившись. – Что это еще за гадость! Кто это здесь положил? Ну-ка, уберите!
– Всем сидеть! – шепотом, едва владея собой от ужаса, приказал Толига. – Кто дернется, сам задушу!
– Что ты там бормочешь, миленький? – Первая из русалок мигом нашла его глазами. – Иди ко мне лучше. Попляшем с тобой, поиграем. Ну, иди же, чего боишься?
Она протянула белые руки, маня к себе человека, и Толига вдруг ощутил, что ноги сами, против воли, пытаются поднять его; невидимая сила влекла за круг, защищенный полынью и озаренный пламенем оберегающих костров. Мысли об опасности таяли, страха не было, а только радостное ожидание – сама жизнь и любовь манили из тьмы, сам закон возрождения вселенной требовал выйти и принять участие в празднике, объединяющем Ту и Эту сторону…
– Иди сюда, чего ждешь? – шептали другие русалки, протягивая руки, и многие мужчины и парни невольно поднимались, зная, что именно их зовет ласковый голос, именно их манят в объятия белые руки, именно их ждут, дрожа от нетерпения, стройные тела… Для того водяные девы и выходят в эту ночь к людям, чтобы запастись жаром их жизненных сил, а потом пролить ее на поля, луга и леса; но тот, кто попадется им в руки, будет выпит до дна.
Над лесом вдруг вспыхнула зарница, словно Огненный Змей выскочил из-за облаков или сам Дажьбог глянул на землю, на миг подняв веки, а потом снова зажмурился. Русалки вздрогнули, прервали свои песни, вскинули руки, защищаясь от небесного огня.
И в этот миг из-за деревьев со стороны реки вышел Лютомер.
Он видел, как водяные девы выбирались из Зуши, как ткались из тумана их тела, как их призрачные ноги осторожно ступали на берег, словно пробуя твердую землю. Русалки собирались возле старых ив, полощущих ветви в реке, и вода потоками струилась с их тел, с их спутанных волос. Возглавляла водяных дев самая высокая и статная, и поток воды с ее волос непрерывно стекал в реку, не иссякая. Видимо, это была берегиня, дух и хранительница всей Зуши. Она сделала шаг, потом другой, потом ушла в лес, маня за собой младших сестер, а поток воды непрерывным ручьем бежал назад в реку, отмечая след берегини.
По этому следу и двинулся Лютомер.
Оцепеневшие Ратиславичи не поддерживали пламя костров, и оно уже угасало. Лютомер вышел на поляну в тот миг, когда вспыхнула зарница. В свете небесного огня берегини разом исчезли, словно растворились, и он успел увидеть только лица Ратиславичей, искаженные дикой смесью ужаса и неодолимого влечения. Некоторые из них уже поднялись на ноги и сделали несколько шагов к границе спасительного круга.
Зарница погасла, и между деревьями снова забелели фигуры берегинь. Они никуда не исчезали, просто при свете их не было видно.
– Эй, красавица! – позвал Лютомер.
Берегиня Зуша услышала его и обернулась.
– Посмотри на меня! – продолжал он. – Или я тебе не нравлюсь?
– А ты кто же такой смелый? – Берегиня улыбнулась и сделала шаг к нему.
На лице ее расцветала недоверчивая радость, будто она не верила, что судьба приготовила ей такой дорогой и желанный подарок – мужчину, молодого, сильного и статного, который никуда не бежит, не боится и сам желает отдать ей свое тепло.
Толига, прошедший уже полпути, безвольным мешком упал на траву, едва лишь русалка отвела от него глаза.
– Добрый молодец, ясный сокол! – смело ответил Лютомер. – Хожу, ищу себе подругу.
– Ищешь? А на меня погляди-ка! Разве я не хороша? – Берегиня плавно повернулась, словно танцуя, показывая свой стройный стан. – Полюби меня, добрый молодец, не пожалеешь!
Среди ее сестер послышалось насмешливое фырканье – пожалеть избранник берегини, скорее всего, и не успеет.
– Да я тебя уже люблю! – заверил Лютомер. – Только давай уговор: ни ты, ни сестры твои больше ни с кем тут не хороводятся, от людей уходят и не возвращаются – тогда я пойду с тобой.
– Хорошо! – согласилась хозяйка Зуши, и глаза ее сверкнули, как два огромных зеленоватых светляка. – Согласна. Идем со мной!
Она сделал шаг, и тут снова вспыхнула зарница. Берегини на миг пропали, а когда снова пала тьма, прохладные влажные пальцы вцепились в руку Лютомера.
